В дальнем конце ряда Чарли скрипнула кровать, и он услышал быстрые шаги по голым половицам. Окно резко захлопнулось, но никто не проснулся. Чарли свернулся калачиком и начал погружаться в сон. И тут кто-то сел в ногах его кровати, и он услышал шепот Дагберта:
— Чарли, ты не спишь?
— Буду делать вид, что сплю, — решил мальчик, стараясь ровно дышать и не шевелиться.
— Чарли, проснись.
Он мог бы и дальше притворяться, лёжа неподвижно с закрытыми глазами, но внезапный гнев заставил его резко сесть и прошипеть:
— Что тебе от меня надо?
— Здесь мой отец, — хрипло ответил Дагберт, — я чувствую его запах.
— А я чувствую твой мерзкий запах, — пробурчал Чарли, — убирайся с моей кровати.
— Мне очень нужна твоя помощь.
— Что?! — возмутился Чарли, — как ты смеешь просить меня о помощи после того как утопил моего друга?
— Это был несчастный случай, — шепот Дагберта стал умоляющим, в его голосе слышались слезы, — я не хотел.
— Еще как хотел, хватит врать, — прорычал Чарли, — Эмма Толли все видела. А теперь прочь с моей кровати, — он толкнул Дагберта ногой в спину.
Тот поднялся на ноги, но продолжал стоять рядом. Чарли видел его застывший силуэт на фоне стены, все еще мерцающей голубовато-зелеными морскими отблесками.
Казалось, он собирается с мыслями и подыскивает нужные слова. Наконец они вырвались наружу и полились нескончаемым потоком:
— Тебе известно наше семейное проклятие. Моя судьба — умереть в день тринадцатилетия..., — голос Дагберта предательски дрогнул, — если только мой отец не умрет раньше меня. Один из нас обязательно должен покинуть этот мир, и вот отец здесь, сейчас, неожиданно, ночью, а мне уже почти тринадцать лет. Что он задумал? Разузнай все для меня, пожалуйста. Ты не похож на других, и никто другой не сделает этого лучше тебя.
— Разузнай все сам, — пробормотал Чарли.
Демонстративно повернувшись спиной к Дагберту, он снова забрался под одеяло. Прошло несколько секунд, прежде чем мальчик уныло возразил:
— Я боюсь.
— Очень жаль.
— Но я хочу знать, почему мой отец сейчас здесь.
— Ну, а я ничего не хочу знать. Меня это совсем не интересует, — Чарли натянул одеяло на голову.
Он ждал ответа Дагберта, но его не последовало. Прежде чем заснуть, Чарли выглянул из-под одеяла и обнаружил, что сполохи исчезли, а в дортуаре снова царит темнота.
Оставалось надеяться, что Дагберт лег спать.
Чарли обманул мальчика — утопителя. На самом деле его очень интересовал приезд Лорда Гримвальда, и вообще интересовало все, что он видел из окна этой ночью. Но его любопытство не стоило того, чтобы рисковать быть пойманным кем-то из нынешних неприятных посетителей Академии Блура.
В конце темного коридора, берущего начало из Главного зала, находилась старинная полированная дверь. Ее створки открывались в великолепный, но обычно пустовавший Танцевальный зал. Однако сегодня вечером его готовили к торжественному мероприятию. Туда принесли стулья и расставили их ровными рядами для участников собрания.
Собравшихся освещали четыре огромные люстры. Их яркий свет отражался в сверкающих гранях хрустальных подвесок и слепил глаза, что весьма смущало некоторых гостей Иезекииля, привыкших прятаться в тени: воров, отравителей, мошенников, похитителей людей и даже убийц. Большинство из них жили в домах, стоящих на узкой, извилистой улице Пимини в старинной части города.
Когда-то ее населяли маги, колдуны, чародеи и другие темные личности. И среди злодеев, сидевших в тот вечер в Бальном зале, находились такие, кто унаследовал таланты своих печально известных предков. На общем фоне присутствующих особо выделялась женщина, обладавшая даром ясновидения, по прозвищу Меткая Долорес, названная так за смертоносную точность стрельбы из арбалета. Долорес выглядела намного моложе своих восьмидесяти лет, ее голову украшал роскошный бордовый аллонж — парик с длинными волнистыми локонами.
В правом дальнем углу помещения возвышался восьмифутовый (2,5 метра) куб, накрытый плотной белой тканью. Он сразу привлекал к себе внимание входящих и казался доминирующим. Гости не могли понять, как такой огромный предмет смогли внести внутрь через относительно узкий вход.
На самом деле все объяснялось очень просто. Уидону приказали открыть неиспользуемые широкие двери с боковой стороны Танцевального зала и втащить в него куб через сад. Понадобилась помощь четырех грузчиков. Весь процесс оказался на редкость трудным, долгим и изнурительным, но даже Уидон не знал, что скрывалось под таинственным покровом. Посетителям оставалось только гадать, узнают они об этом в ближайшее время, или нет.
Последним прибыл маленький, тощий, хилый на вид поджигатель по имени Амос Бирн. Когда он уселся на ближайший стул, Уидон закрыл двери, и все взгляды обратились к сцене.
На месте рояля, отодвинутого к задней стене, стоял овальный стол, покрытый парадной бордовой скатертью, которую использовали в особо торжественных случаях.
На одном конце стола в инвалидном кресле сидел Иезекииль Блур, древний старец, презрительно смотревший на публику с неприятной ухмылкой на тонких губах. Ему на плечи, подобно королевской мантии, спадали длинные, жидкие, седые пряди волос, обрамляя худое морщинистое лицо, напоминавшее череп.
Рядом с ним, без тени улыбки на жестоком лице, сидел его правнук Манфред, брезгливо отвернувшись от своей соседки, женщины с бледной кожей, спутанными седыми волосами и с сине-фиолетовым носом.
С другой стороны стола стоял Директор академии, Доктор Гарольд Блур. Он держал длинную и чрезвычайно скучную речь перед собравшимися в зале людьми. Его выступление прервало появление еще одного гостя — мускулистого мужчины в белой майке и камуфляжных брюках. Прежде чем сесть в последнем ряду, он высоко поднял стул, покрутил его зачем-то в руках и с громким стуком поставил на пол.
Директор бросил недовольный взгляд на опоздавшего нарушителя спокойствия, а затем продолжил свою нудную речь.
Прошло десять минут, и Доктор Блур решил, наконец, сделать паузу. Те из слушателей, кто еще не заснул, начали вяло аплодировать. Однако аплодисменты продолжались не так долго, как хотелось бы директору, потому что двери в зал внезапно распахнулись, и внутрь ворвался резкий морской ветер, за которым следовал высокий, сильный мужчина.
— Лорд Гримвальд! — у Доктора Блура от удивления открылся рот, — какой приятный сюрприз, мы не ожидали... то есть мы едва ли смели надеяться, что Вы прибудете сегодня. Как видите, Ваш ..., Ваш ..., — он указал дрожащей рукой в правый дальний угол.
— Мой Морской Глобус на месте, — закончил за него фразу Лорд Гримвальд и удовлетворенно улыбнулся, глядя на куб, — Итак, раз я уже здесь, давайте покончим с этим делом. Продолжайте.
Слегка покачиваясь, он медленно шел по проходу между креслами, как капитан по палубе корабля во время шторма. В его развевающихся волосах цвета зеленых морских водорослей едва заметно поблескивала седина, а цвет холодных глаз напоминал ледяной аквамарин. Появление Лорда сопровождал густой соленый туман, проникавший глубоко в легкие. Несколько человек зашлись в приступах резкого судорожного кашля.
— Мы уже рассмотрели без Вас несколько вопросов, — неуверенно оправдываясь, залепетал Доктор Блур, — но я еще не представил...
— Ничего страшного. Можете продолжать, — великодушно разрешил Лорд Гримвальд, вразвалку поднимаясь по ступенькам на сцену, где Манфред, поспешно вскочив на ноги, предупредительно придвинул ему дополнительный стул, поставив его между собой и своей соседкой.
Мужчина опустился на жалобно скрипнувшее сиденье всей тяжестью своего тела.