Заканчивая рассмотрение результатов путешествия Дарвина, надо сказать несколько слов и о тех чувствах и мыслях, которые были вызваны у Дарвина наблюдениями над жизнью разных народов и классов. Варварское истребление испанцами индейцев, ужасное положение негров-рабов в Бразилии, невероятно тяжелые, беспросветные условия труда чилийских горняков, первобытная культура обитателей Огненной Земли, которых не коснулась еще «благодетельная рука цивилизация», и вымирание под влиянием этой самой «цивилизации» таитян и новозеландцев — обладателей своеобразной, но высокой культуры, методы колонизации Австралии и Тасмании, применявшиеся англичанами, и жестокое уничтожение ими туземного населения — вот тот клубок социально-экономических и политических процессов и событий, свидетелем которых стал Дарвин.
Дарвин принадлежал к старинной интеллигентной и свободомыслящей семье и был воспитан в духе буржуазного либерализма. Отсюда его симпатии к политической борьбе и программе партии вигов, либеральные лозунги которых он, подобно другим наивным в политическом отношении интеллигентам, принимал за чистую монету. Он не замечал ни реакционной антирабочей политики вигов, ни того, что они поддерживали жестокую колониальную политику английского правительства. Не видел он и того, что выдвинутый вигами под давлением народных масс лозунг избирательной реформы объяснялся тем, что «они хотели свергнуть своих врагов всякой ценой, но только не ценой… парламентской реформы»[3]. Отсюда же отрицательное отношение Дарвина к невольничеству, к неэкономной, нерациональной, с точки зрения английского промышленника, эксплуатации пролетаризирующегося чилийского крестьянства, к католическим миссионерам, которые «распространяют цивилизацию», но вместе с тем стремятся превратить цивилизуемых одновременно в христиан и рабов и приводят их к вымиранию. Дарвин должен был признать, что «где бы ни ступила нога европейца, смерть преследует туземца. Куда мы ни бросим взор, — на обширные ли просторы обеих Америк, на Полинезию, на мыс Доброй Надежды или на Австралию, — повсюду мы наблюдаем один и тот же результат»[4]. Разумеется, не в пример вигам-политикам Дарвин в своей отрицательной оценке этих явлений исходил прежде всего из чувства гуманности, человеколюбия.
Сравнивая темнокожие народы с их колонизаторами, Дарвин всегда отдавал предпочтение первым. Он восторгался умом и благородством характера негров, которые, по его словам, отличаются удивительной живостью и жизнерадостностью, добродушием и мужеством. Он считал, что их умственные способности «чрезмерно недооцениваются; они активные работники во всех необходимых производствах. Если число свободных чернокожих будет увеличиваться… и недовольство своим неравноправным положением по сравнению с белыми среди них станет усиливаться, то эпоха всеобщего освобождения не за горами… Я убежден, что в конце концов они захватят власть в свои руки… наступит день, когда они предъявят требования на собственные права, причем они забудут отомстить своим врагам»[5].
В равной мере его приводили в восхищение героизм южноамериканских индейцев, этого свободолюбивого народа, ведшего борьбу с испанцами за свои исконные земли и права, красота и мягкость таитян, энергичность новозеландцев, скромность и трудолюбие индейцев острова Чилоэ. И одновременно он дает самую безотрадную характеристику бразильским рабовладельцам — невежественным, трусливым, хитрым, чувственным и жестоким, людям, отличающимся, по словам Дарвина, «малой возвышенностью характера». Он подчеркивает, что индейцы Чилоэ были проданы в рабство своим христианским учителям, что «всепрощение» католиков распространяется только на людей богатых, что «христианское человеколюбие» белых не мешает им с бесчеловечной жестокостью истреблять индейцев и распродавать поодиночке семьи негров, что жестокость индейцев к захваченным ими в плен белым — справедливый ответ на поведение испанцев.
4
Чарлз Дарвин. Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль», стр 462. Географгиз. М. 1955.