Чарльз появился прямо между таможенником и Эриком, заставив последнего отшатнуться.
— Ты охренел?
— Что? — мужчина в форме поднял на пассажира недовольный взгляд. Его брови сдвинулись к переносице, и он абсолютно не замечал, что перед ним завис полупрозрачный джинн.
— Ничего. Могу я идти? — кое-как справившись с порывом врезать бестелесному существу по морде за такие фокусы, Эрик прошел в сторону зала ожидания.
Люди обращали на него внимания не больше, чем на ряды лавок в центре помещения или снующих туда-сюда работников. Стало ясно: никто в аэропорту, кроме самого Леншерра, Чарльза не заметил.
«Мог бы и предупредить, что ты невидим!»
— Но это же очевидно. Если бы меня видели все подряд, ты знал бы о джиннах куда больше, — Чарльз парил перед Эриком на своем стуле, скрестив руки и самодовольно улыбаясь.
В отличие от хозяина своего чайника, он выглядел сытым и отдохнувшим, чем вызвал еще одну волну раздражения у последнего.
Ах да, и он опять рылся ночью у него в башке!
— Нет, не рылся, я просто…
— И ты опять это делаешь! Заткнись, черт возьми!
Две женщины, нагруженные сумками, с опаской обернулись в сторону Эрика, который в одиночестве топал через зал и разговаривал сам с собой. Черт! Ему стоило быть осторожным…
Чарльз обиженно поджал губы, надувшись, и продолжал парить перед ним молча. Сквозь его синий свитер Леншерр заметил вывеску молочного бара и направился туда, чтобы перекусить. Джинн наблюдал за его завтраком с завистью в глазах и разве что не пускал слюни, но Эрик был твердо настроен игнорировать наглеца. Тем более что разговаривать с ним вслух он не мог, а мысленно — не хотел. Все-таки вторжение в разум могло обернуться чем угодно.
На этом моменте джинн закатил глаза и покачал головой, всем видом выражая то, что он думает об Эрике. Сидя на пустом табурете напротив, он все еще держал рот на замке.
Взгляд Эрика в ответ был красноречиво убийственен.
— Ты опять это делаешь! — рискуя быть услышанным, он все же прошипел свое недовольство.
Чарльз показал что-то жестами, скорчив рожу.
— Говори нормально, я не сурдопереводчик.
— Сначала запретил мне говорить, а теперь недоволен! Я твой джин — я не могу не читать твои мысли. Это часть моей природы. Но если что — я слышу только то, что ты думаешь обо мне. Так что твои половые секреты в безопасности, не волнуйся.
— Половые секреты? Думаешь, я переживаю, что ты узнаешь, с кем я спал? — это было совершенно не так, и возмущению Эрика не было предела.
Он был взрослым человеком, и, даже если бы джинн вытащил из его головы все самые грязные воспоминания о ночах в борделях или с девицами легкого поведения, Эрик бы навряд ли смутился. Были вещи куда серьезней и опасней сексуальных похождений. Но понял Чарльз его опасения или нет, продолжил он о своем.
— Большинство из моих хозяев, живших в последние века, тряслись о сокровенности своей личной жизни. Это глупо. Можно подумать, если я в чайнике, то мне не слышно, что они делают снаружи, — Чарльз закатил глаза, помешивая ложечкой чай в своей призрачной чашке. Эрик не заметил, когда она появилась, но решил отбросить вопрос в сторону. О чем они вообще тут говорят?
— Что ж, буду знать, что тебя надо убирать подальше, если приведу кого-нибудь в гости.
Джинн нахмурился, недовольно поджимая губы, а Эрик вернулся к завтраку. Вот-вот должны были объявить посадку, до Женевы лететь всего три часа, а там отель, горячий душ и нормальный сон прежде, чем продолжить дело.
— Может, все-таки угостишь меня чем-нибудь съестным? — чашечка Чарльза исчезла, и он опустился щекой на столешницу, заглядывая снизу вверх в холодные глаза Эрика.
— Еще не заслужил.
— Я подам на тебя жалобу за жестокое обращение с джиннами! Ты обязан меня кормить!
— Ты ел… свой чай вчера вечером! И по тебе не скажешь, что ты истратил всю свою энергию.
Бурча себе под нос, Эрик взял сумку и убрался восвояси под недовольное сопение. Хотя как это вообще было возможно? По логике Чарльзу не нужен был кислород для дыхания, он ведь состоял из воздуха.
— Я должен быть реалистичным.
— Угу. И прожорливым, как человек…
В автомате Эрик все-таки купил пачку печенья, но убрал ее в сумку, решив припасти на время полета. Может, Чарльз и невидимый, но пропадающую из воздуха еду точно кто-нибудь заметит. На него и так подозрительно косились, боясь, что он умалишенный.
К счастью, посадка прошла без происшествий. Место Эрика было у окна. Он засунул сумку с чайником под впереди стоящее сиденье и достал свежий номер «Жечпосполита», практически уткнувшись носом в колонку новостей в надежде, что джинн поймет намек. Он, конечно, мог просто приказать Чарльзу убраться в его посудину, но кажется, тот был способен выходить, когда хотел, если не имел обратного приказа. Эрику претила мысль запереть создание в его фарфоровой тюрьме собственноручно. Хотя он и так был пленником чайника, но, по крайней мере, к этому Эрик отношения не имел.
Звучало лицемерно.
Джинн никак не прокомментировал эти мысли, сидя на соседнем кресле и рассматривая салон. В проходе появился тощий парень в очках с видом ботаника и, заикаясь, спросил, не занято ли место. Ботаник говорил на английском, но акцент выдавал в нем американца. Что только этот тип забыл в Варшаве?..
— Если у вас билет на это место, то полагаю, что нет.
— Пожалуйста!
Эрик покосился на джинна, который демонстративно встал и отошел в сторону, жестом предлагая пареньку сесть в кресло. И не важно, что тот этого не видел.
— Эмм, да, точно. Так и есть. Я Хэнк, кстати.
Нервно задев подлокотник и споткнувшись о ножку кресла, Хэнк все-таки сел, ни на секунду не переставая возиться. Хотя самолет еще не взлетел, лицо бедняги уже было слегка зеленоватым, а на лбу блестели бусинки пота.
— Если летишь в первый раз, лучше не отказывайся от пакета.
— Какого пакета?
Эрику показалось, что с появлением Чарльза, он начал притягивать к себе всякую бестолочь.
— Эй-эй, погоди-ка! Мы что сейчас будем лететь?
Джинн рванулся к Эрику, пройдя прямо сквозь ничего не подозревающего Хэнка, и его горящий взгляд не предвещал ничего хорошего.
Очевидно, что последние пятьдесят лет джинн провел у того, кто никогда не летал. Если у него, конечно, вообще был хозяин в этот промежуток времени. Эрик задумался на секунду о том, откуда чайник взялся у старушки Руты, отмечая мысленно, что стоит спросить об этом Чарльза. Как назло именно сейчас джинн не был с ним на мысленной связи, потому что находился за бортом самолета.
Они успешно взлетели. Немного потрясло, но не больше, чем обычно. Сидящий рядом Хэнк как-то нехорошо начал синеть, и Эрик кивнул ему в сторону пакета, который тот сжимал в правой руке. Только быть обблеваным с ног до головы не хватало…
Чарльз же пребывал на седьмом небе от счастья. Чуть ли не в прямом смысле. Неудивительно, если учитывать, что он был духом воды и воздуха.
Полупрозрачная цепь тянулась из сумки и уходила прямо в обшивку корпуса. Джинн сидел на крыле самолета за окном иллюминатора. Ветер трепал его волосы. Из-за облаков облик Чарльза слегка расплывался, словно Эрик смотрел через мутное стекло. Он мог поклясться, что слышал его ликующие вопли снаружи.
Сглотнув, Леншерр с опаской обвел взглядом салон, но убедился, что каждый был занят своим делом. Читал, спал, бездумно пялился в иллюминатор.
— Вам что-нибудь нужно, сэр? — стюардесса обратилась к пассажирам на английском с сильным акцентом, который, впрочем, скрашивала ее милая улыбка.
Эрик опустился на сиденье, с которого успел привстать, и попросил скотч со льдом. Леслава, как было написано на ее бейдже, кивнула и достала из барной полки передвижного столика бутылку. Хэнк на ее вопрос о самочувствии невнятно закивал головой и снова задышал в пакет.
— Может, вам тоже налить выпить? — Леслава сочувственно склонилась к нему, но он не успел ответить.