Он криво улыбнулся. — О, есть еще мужчины. Мужчины на юге, мужчины в Доме Хлодвига или, по крайней мере, один там есть. Мужчины, моя королева, но мужчины благородные, любящие свою королеву и ненавидящие наносить ей удар!
Ее веки опустились, презрение, игравшее на ее лице, превратилось в улыбку.
— Именно то, что я говорила, нет больше мужчин в Грамарие.
— Они есть, — очень спокойно отмстит! Род. — И они идут в поход на север, чтобы доказать это.
Она уставилась на него, затем медленно села в кресло.
— Ну, так они идут в поход на север, а я встречу их на Бреденской равнине. И все же среди них нет ни одного, кого я назвала бы мужчиной. Скоты, все до единого.
— О, ты их встретишь. — Род подарил ей приторно-сладкую улыбку. — И что ты используешь в качестве армии, и кто будет ею командовать?
— Я буду командовать, — надменно ответила она. — Я и Бром. И будет там пятьсот гвардейцев королевы и семьсот солдат из армии королевы и трижды двунадесять рыцарей из моих владений.
— Шестьдесят рыцарей! — Губы Рода сжались, растягиваясь по углам. — Не хватит даже для того, чтобы поразвлечь южных рыцарей одной полной атакой! Шестьдесят рыцарей из скольких сотен в твоем королевстве? А все остальные выстроились там, против тебя! И двенадцать сотен пехотинцев против тысяч мятежников!
Катарина в судороге сжала руками подлокотники кресла, чтобы унять их дрожь, страх лишил ее лицо цвета.
— Мы победим ради чести Плантагенетов и Грамария или погибнем благородно.
— Я пока еще, — натянуто заметил Род, — не видывал благородной смерти в битве. Они все попросту малость беспорядочны.
— Молчать! — оборвала она. Затем закрыла глаза и опустила голову, костяшки пальцев, лежащих на подлокотнике кресла, побелели. Она поднялась, снова гордая и спокойная, и Род не мог не восхититься на миг ее мужеством.
Катарина села за стол, придвинула к себе пергамент и перо, почиркала с минуту, потом протянула пергамент Роду.
— Отнесите это моему дяде Логайру, — сказала она. — Это приказ, чтобы он явился здесь передо мной, и охранная грамота, ибо я думаю, что вскоре мне понадобятся рядом все верные люди.
Род взял пергамент и медленно скомкал его в кулаке.
Он швырнул его в огонь, не сводя Глаз с Катарины.
— Ты напишешь письмо герцогу, и я отнесу его, — сказал он антарктическим голосом, — но в нем ты будешь просить его оказать любезность аудиенцией.
Спина ее выпрямилась, а подбородок задрался кверху. Род постепенно утеплил голос, улыбнувшись.
— Бросьте, бросьте! моя королева! Вы уже имеете все свободы. Неужто вы не можете немножко потратиться на вежливость?
Глаза ее потемнели, а улыбка растаяла.
— Или вы будете охвачены грехом гордыни и позволите своей свободе стать погибелью? — Он подошел поближе, возвышаясь над ней. — Народ будет расплачиваться за вашу гордость, моя королева? Или вы?
С минуту она прожигала его ответным взглядом, но что-то внутри ее требовало внимания. Она опустила взгляд и с минуту сидела тихо, затем повернулась к столу и написала, затем сложила письмо, запечатала его и протянула Роду. Он взял его, поклонился немного чересчур низко, повернулся к двери. Тут уголком глаза он уловил быстрое движение по плинтусу, Повернулся и увидел мышь, шмыгнувшую под гобелен, где она и осталась, замерев. Челюсти Рода сжались. Двумя большими шагами он пересек комнату и поднял гобелен. Мышка посмотрела на него своими очень широкими, очень зелеными и очень разумными глазами.
— Я не ценю подслушивающих, — холодно сказал Род.
Мышка вздрогнула, но ответила вызывающим взглядом.
Род нахмурился от неожиданной мысли, затем строгое выражение лица его растаяло. Он мягко поднял мышку на уровень глаз с нежностью, которая отличнейшим образом отрицала любой достойный образ, который он мог создать.
Он медленно покачал головой. — Ну не думала же ты, что мне здесь понадобится помощь, а?
Мышка опустила голову, ее усики чуть дернулись.
— Воистину, — прошептала Катарина, — по-моему, этот человек одержим.
— Ваше Величество, — произнес Бром задумчивым тоном и с блеском в глазах, — он, возможно, говорит куда вернее, чем думает.
Подъемный мост гулко отозвался под широким шагом Рода. Он легко сбежал вниз по склону, прочь от замка, и нырнул в рощу канадских елей.
— Векс, — тихо позвал он.
— Здесь, Род. — Большой черный конь вышел из-за деревьев.
Род улыбнулся и любовно хлопнул по металлическому боку.