— Сам ты самозванец и лгун! — возразил архиепископ. — Да ты даже не священник! Никто еще не видел Генерала нашего Ордена, ни разу еще он не ступал на Греймари!
— А теперь ступил! — МакДжи вытянул в сторону архиепископа кулак, и кольцо на его безымянном пальце сверкнуло под лучами солнца. — И вот мой перстень и моя печать!
Только архиепископ мог разглядеть узенькую медную полоску, украшенную крошечной микросхемой в таком же крошечном зажиме-крокодиле, но рыцари в передних рядах по обе стороны увидели, как кровь отхлынула с его лица.
— Тот самый перстень, — прошептал он. — Кольцо, сделанное самим святым Видиконом! Сколько раз я смотрел на его изображение в наших книгах и на нашей печати!
Королевская рать не понимала, что происходит, но догадывалась, что дела идут неплохо. Они разразились криками радости.
Этот крик ударил по ушам ди Медичи грохотом рушащейся на глазах победы. Он отчаянно огляделся по сторонам, желая броситься вперед с войском, но увидал на лицах своих солдат сомнение и понял, что они побегут, не успеют налететь рыцари короля. Как к последней надежде, он обратился к взводу монахов:
— Вперед, монахи! Ваш хозяин в беде! Вперед, за мной, ему на помощь!
Монахи переглянулись, потом еще раз посмотрели на двух клириков в центре поля. Никто не сдвинулся с места.
— Зарублю каждого, кто не пойдет за мной! — взревел ди Медичи, и его меч, свистнув, вылетел из ножен.
Монахи с ужасом глядели на герцога. Затем вперед шатнул отец Ригори, а за ним, один за другим, и остальные.
Мимо них вихрем пронеслась леди Мэйроуз. Оказавшись рядом с архиепископом она осадила лошадь.
— Одумайтесь, милорд! Вспомните о несправедливостях Римской Церкви! О поощряемом Папой беззаконии!
— Его Святейшество не может заставить силой блюсти заповеди, — прогремел МакДжи, — ибо сказано: «Отдавайте кесарево кесарю!»
— Папа потворствует ростовщикам!
— Церковь никогда не одобряла высокий процент!
— Он торгует индульгенциями!
— Его Святейшество учит, что лишь молитва и усердный труд, вера, надежда и любовь — облегчат нам дорогу в Рай!
Тут над ним взвился конь ди Медичи. МакДжи бросил на него один презрительный взгляд, а потом снова воззрился на архиепископа.
— Ко мне! — в ярости заревел ди Медичи. — Ко мне, Флоренцо и Пердито! Покажем этим бритоголовым пустозвонам, поставим их на место!
— Назад! — рявкнули на него оба клирика. Названные же графы ответили герцогу только уклончивыми взглядами.
— Первое Сословие приказывает тебе — удались! — проорал разъяренный архиепископ. — Божественные вопросы вне твоего разумения!
Ди Медичи, прищурившись, ответил архиепископу долгим взглядом, затем молча кивнул и повернул коня прочь — а архиепископ с упавшим сердцем понял: как бы ни закончилась эта битва, а ди Медичи он потерял навсегда.
Он снова обернулся к МакДжи, чтобы отстоять хотя бы то немногое, с чем он остался.
— Рим позабыл о Греймари и отдает приказания вслепую!
— Рим так глубоко печется о твоей стране, что послал сюда отца Увелла с неотложной миссией, приказав ему узнать о Греймари все, что он сможет! — прокричал в ответ МакДжи. — А теперь прислал меня, чтобы я отдал приказ воочию!
Леди Мэйроуз вцепилась в латную перчатку архиепископа:
— Но подумайте же, милорд! Если Рим прав, то у вас не будет меня!
Архиепископ замер, и на лице его вспыхнул пожар. Затем он огляделся по сторонам и только сейчас сообразил, что окружен своими собственными монахами.
— Отец Ригори! — с облегчением вскрикнул он. — Брат Хэсти! Братья, дети мои! Хватайте этого самозванца!
Но МакДжи строго взглянул на монахов, и все они повернулись в его сторону.
— Вы не подчиняетесь мне? — вскипел архиепископ. — Хватайте его!
МакДжи медленно поднял руку, чтобы все монахи смогли увидеть его перстень.
— Вы поклялись повиноваться мне! — в отчаянии вскричал архиепископ. — Приказываю вам, вспомните свой обет!
— Мы клялись Ордену, милорд, — ответил Ригори с непроницаемым лицом, — а значит, и Генералу. И наша верность ему превосходит наш долг перед тобой.
И медленно опустился на колени, преклонив голову. Один за другим остальные монахи последовали его примеру.
— Вы никогда не верили в мои доктрины, — прошептал посеревший архиепископ. — В глубине ваших сердец вы всегда желали сохранить верность Риму и Короне, но вам не хватало смелости заявить об этом!
Ригори не поднял склоненной головы и ничего не возразил.
— Трусы! — взвыла леди Мэйроуз. — Если вы не можете одолеть самозванца, это сделаю я!
Она выхватила булаву из обмякших пальцев архиепископа и занесла ее над головой, чтобы обрушить на МакДжи.
Но воздух вспорол возмущенный крик, достойный разгневанного ангела, и с небес на них обрушилась маленькая фигурка верхом на метле. Булава в руках леди Мэйроуз рванулась вверх, едва не сбросив всадницу с седла, а затем метнулась к ее голове. Леди Мэйроуз завизжала, стараясь увернуться от страшных шипов, а архиепископ, с испуганным криком бросившийся ей на помощь, едва успел перехватить булаву.
— Соблазнительница! — взвизгнула маленькая ведьмочка, кружась в десяти футах над головами. — Гнусная распутница!
А сверху уже спускалась ведьма постарше, оседлав метлу по-женски, боком.
— Милорды! Славные рыцари! Неужели вы позволите этой змее ползать среди вас? Ловите ее!
Голос колдуньи непостижимым образом подталкивал к действию, брал за душу чем-то большим, чем простыми властными нотками. Графья с криками облегчения (наконец-то и они могли заняться чем-то полезным) бросились вперед и, с дюжиной рыцарей набросившись на леди Мэйроуз, вырвали подстрекательницу из рук архиепископа. Тот взревел, вновь преисполнившись ярости, поймал булаву, выпавшую из женских рук, и замахнулся на обидчиков.
С пушечным выстрелом в воздухе возник Джеффри, подняв руку вверх, и булава отскочила от невидимого щита.
— Так ты еще дерешься? Ты, несший слово Христово? Ты, повелевавший рыцарями и графами! Ах ты извратитель Евангелий! Монах-отступник! Ты недостоин твоей сутаны!
До смерти перепугавшийся архиепископ обрушил на Джеффри целый дождь ударов, но тот уворачивался без всякого труда.
Кто-то из солдат засмеялся, не веря своим глазам. Затем еще один, другой, и вскоре все войско хохотало над этим уморительным зрелищем: мальчишка берет верх над еще недавно внушавшим страх архиепископом.
Ди Медичи испустил вопль безысходного отчаяния и ринулся в атаку.
— Черта с два! — рявкнул Род. — Вперед, Фесс! Огромный черный конь заржал и прыгнул к герцогу.
Ди Медичи заметил это и повернул в их сторону. Блеснул обнаженный клинок.
Род парировал удар и по инерции налетел на врага. Непробиваемый Фесс врезался в герцогского жеребца, и герцог качнулся в седле. Род сграбастал его сзади, и шея герцога оказалось зажатой в сгибе руки чародея.
— Господь предает его в руки мои! — воскликнул Род. — Сдавайтесь, милорд, сдавайтесь! Все, кто пошел вслед за предателем, сложите оружие, или он умрет!
Один за другим рыцари бросали свои мечи, а пехота, довольно ухмыляясь, отшвыривала прочь пики.
Кроме той дюжины рыцарей, которая наконец-то ухитрилась стащить с лошади леди Мэйроуз и скрутить ее — а она верещала, вопила и, вообще, кляла их такими словами, которых они в жизни не слышали от леди. Короче, шум стоял такой, что лорда Чародея они просто не расслышали.
Булава выскользнула из обессилевших пальцев архиепископа.
— На колени! — громыхнул МакДжи. — Покайся, пока не поздно!
Архиепископ посерел лицом, сполз с коня, пошатнулся и упал в обморок.
Тяжело дыша, Род поднял глаза и увидел Туана, преспокойно садящего верхом, закинув одну ногу на луку, и ухмыляющегося до ушей.
— Между прочим, могли бы и подсобить, Ваше Величество! — укоризненно нахмурился он.
— Вот еще, — невинно пожал плечами Туан. — Вы с вашим потомством прекрасно управились сами!