Клотагорб поглядел через разорванный круг на Джон-Тома. Все еще не закрывая рта, тот пялился на девицу, позабыв о собственной неудаче.
— Чаропевец, ты знаком с этой дамой?
— Боюсь, что так, сэр. Ее зовут Флорес Кинтера.
Услышав свое имя, девица вновь повернулась к нему.
— Значит, я и правда узнала тебя. — Она нахмурилась. — Только не могу вспомнить, как тебя зовут.
— Меня зовут Джон Меривезер. — Имя ничего не говорило ей, и юноша добавил: — Мы с тобой учимся в одном университете.
— Нет, не помню. А вместе мы ни разу не занимались?
— Едва ли, — ответил он. — Я бы такое запомнил...
— Подожди-ка... Минуту! Теперь знаю! — Флорес, словно обвиняя, ткнула пальцем в его сторону. — Я тебя видела в кампусе. Ты там подметал залы, работал на газонах.
— Я время от времени занимаюсь этим, — смутившись, сказал Джон-Том. — Я всегда старался работать в саду во время репетиций группы скандирования. — Он неловко улыбнулся.
Из-за спины его донесся громкий, но тоненький девичий смех. Все обернулись — осев на деревянный пол, Талея истерически хохотала, держась за бока.
— Я тебя не знаю, — проговорила Флорес Кинтера. — Что тут смешного?
— Он! — Талея указала на Джон-Тома. — Он должен был помочь Клотагорбу найти у вас инженера и поменяться с ним местами. И поэтому он думал о доме, обо всем, что ему привычно. А о деле забыл. И мысли его во время чаропевства с инженеров переключились на нечто более приятное.
— Не знаю, как это вышло, — бормотал Джон-Том. — Может, в песне что-нибудь не так спелось. То есть я не помню, о чем именно думал, вспоминая про дом. Все внимание ушло на пение. Может, виной какая-нибудь строчка — скажем, «если б мне пришлось сказать ей»... — Более смущенным он себя еще не чувствовал ни разу в жизни.
— Значит, это ты виноват в том, что я здесь очутилась? — спросила черноволосая амазонка. — И где же это я?
— Возможно, и виноват, — пробормотал Джон-Том. — Я всегда тобой восхищался... издалека. Наверное, когда я думал о другом, мысли мои сами собой обратились к тебе... — Он умолк.
— Вот как? Значит, все ясно. — Флорес поправила волосы, поглядела вокруг — на юношу, девушку, выдру, черепаху, летучую мышь. — Если у этого парня приступ косноязычия, может быть, кто-нибудь из вас будет любезен и объяснит мне, что произошло?
Клотагорб, вздохнув, взял ее за руку, подвел к низкой кушетке и усадил.
— Это весьма сложно объяснить, моя юная леди.
— Попробуй. Если ты родом из barrio[13], тебя трудно чем-нибудь удивить.
И волшебник приступил к пространным объяснениям. Угрюмый Джон-Том сел рядом с ним, ощущая тем не менее неподобающую радость. Раз уж суждено оставаться здесь, трудно подыскать себе компанию лучше, нежели великолепная Флорес Кинтера.
Наконец Клотагорб завершил объяснения. Девушка, внимательно выслушавшая их, поднялась и встала перед Джон-Томом.
— Значит, вина тут не только твоя. Похоже, я теперь поняла. El tortuga просветил меня. — Она повернулась и показала на дверь. — Тогда чего мы ждем? Нужно немедленно помочь здешним.
— Такое желание достойно одобрения, — с восхищением проговорил Клотагорб. — Ты — очень энергичная юная леди. Жаль, конечно, что ты не тот эн'джинеер, которого мы искали, но ты выше и сильнее, чем многие здесь. Умеешь драться?
С коварной улыбкой она отвечала — и сердце Джон-Тома упало.
— Мистер Клотагорб, у меня одиннадцать братьев и сестер, младше меня только одна. И я занялась группой скандирования дашь потому, что в этом университете девушкам не разрешается играть в футбол, за команду то есть. А вообще я выросла с навахой в сапоге...
— Такого оружия мы здесь не знаем, — удовлетворенно отвечал Клотагорб. — Однако не сомневаюсь, что мы сумеем вооружить тебя вполне подходящим образом.
Притихшая Талея подошла к новоприбывшей, одобрительно поглядывая на нее.
— Такой высокой женщины я еще не видела.
— Я высокая даже по нашим меркам, — отвечала Кинтера. — Иногда это мешает, но только не в спорте. — С ослепительной улыбкой она поглядела на Талею и протянула ей руку. — А рукопожатия у вас в ходу?
— Да. — Талея нерешительно протянула свою.
— Bueno[14]. Мы будем подругами.
— Мне тоже хотелось бы.
И две девушки пожали друг другу руки, проникаясь взаимной симпатией.
— Об этом я могла только мечтать, — бормотала Кинтера, блестя глазами.
— Значит, ты не расстроилась? — изумленно уставился на нее Джон-Том.
— Ну разве что самую малость.