Он взошел на колесницу и взял вожжи.
– Вперед! – Наджа поднял сжатый кулак. – Вперед, в Фивы!
Колесничие гнали коней так, что, когда они спустились с восточных холмов в широкую речную долину, вздувающиеся бока лошадей покрывала белая пена, а выпученные глаза налились кровью.
Из стоявших под Абнубом войск Наджа отозвал целый отряд стражи Фат. Фараону он объяснил, что это будут запасные силы, которые войдут в коридор, когда они прорвут оборону гиксосов. Но при этом стража Фат была его личным отрядом, командиры которой были преданы ему. Следуя тайному приказу вельможи, они увели своих воинов далеко от Абнуба и ждали хозяина в оазисе Босс, всего в двух лигах от Фив.
Дозоры стражи заметили облако пыли от приближающихся колесниц и известили своих. Начальник отряда Асмор и его офицеры облачились в полный доспех, готовясь встретить вельможу. Весь полк стоял наготове у них за спиной.
– Вельможа Асмор! – окликнул Наджа с колесницы. – У меня ужасные новости для совета в Фивах. Фараон сражен гиксосской стрелой.
– Вельможа Наджа, я готов выполнять твои приказания.
– Египет как дитя без отца. – Наджа остановил колесницу перед строем украшенных перьями и облаченных в блестящие доспехи воинов и возвысил голос, чтобы его слышали даже в задних рядах. – Царевич Нефер еще мал и не может править. Египту отчаянно необходим регент, способный держать власть сильной рукой, иначе гиксосы воспользуются нашим настроением.
Он помолчал и многозначительно посмотрел на Асмора. Тот вскинул голову, давая понять, что ценит возложенное на него Наджей доверие. Ему пообещали награду, о которой ему не приходилось даже мечтать.
– Когда фараон погибает в бою, – продолжил Наджа, перейдя на крик, – у войска есть право провозгласить регента прямо на поле брани.
Он умолк и застыл, приложив одну руку, сжатую в кулак, к своей груди, а в другой держа копье.
Асмор шагнул и развернулся лицом к строю тяжеловооруженных стражей. Потом выразительным жестом снял с головы шлем. Белесый шрам пересекал его смуглое и суровое лицо, проходя через свернутый набок нос, а на выбритом черепе красовался парик из конского волоса. Военачальник воздел обнаженный меч к небу и возопил зычным голосом, привычным перекрывать шум битвы:
– Вельможа Наджа! Да здравствует регент Египта! Да здравствует вельможа Наджа!
Долгий миг висела напряженная тишина, затем полк взорвался ревом, похожим на рык охотящихся львов:
– Да здравствует вельможа Наджа, регент Египта!
Наджа воздел руку, и приветственные вопли смолкли. В наступившей тишине его слова разносились четко.
– Вы оказываете мне великую честь! Я принимаю обязанности, возложенные вами на меня.
– Бак-кер! – вскричали воины и принялись бить по щитам мечами и копьями.
Громовое эхо отразилось от окаймляющих долину обрывистых холмов.
В этом грохоте Наджа подозвал Асмора.
– Расставь дозоры на всех дорогах, – распорядился вельможа. – Никто не должен уйти отсюда до моего отъезда. Пусть ни единое слово не достигнет Фив прежде, чем туда попаду я.
Путь от Галлалы занял три дня. От напряженной скачки лошади валились с ног и даже Наджа устал. И тем не менее он позволил себе всего час отдыха, чтобы смыть дорожную пыль и придать себе приличный вид. Выскоблив подбородок, умаслив и расчесав волосы, он взошел на церемониальную колесницу, которую Асмор заблаговременно подал к входу в шатер. Листовое золото, которым был отделан передок, сияло на солнце.
Наджа облачился в белую льняную юбку, его мускулистую грудь украсил золотой нагрудник в самоцветах. На бедре у него висел легендарный голубой меч в богатых ножнах, взятый с мертвого тела фараона. Удивительно острый клинок был выкован из какого-то необычного металла, более тяжелого и твердого, чем любая бронза. В Египте таких больше не было. Некогда меч принадлежал Тану, вельможе Харрабу, и достался фараону после его смерти.
Однако самая важная деталь его снаряжения была самой неприметной. На правой его руке, на простом золотом обруче висела синяя соколиная печать. Как и меч, Наджа позаимствовал ее у мертвого Тамоса. Будучи провозглашен регентом Египта, он получил право носить этот могущественный символ царской власти.