Сейчас они находились на заливаемой иногда Нилом равнине. Дважды они были вынуждены съезжать с дороги и пережидать, пока группы неизвестных вооруженных людей проедут в темноте мимо их убежища. После полуночи они прибыли в покинутый храм какого-то забытого бога, вырытый в склоне низкого глиняного холма. Пещера была достаточно велика, чтобы приютить весь отряд – колесницы, лошадей и людей. Немедленно стало ясно, что ее и прежде использовали для этой цели: лампы и амфора с маслом были спрятаны позади разрушенного алтаря, а тюки с кормом для лошадей сложены в святилище.
После того как солдаты сняли упряжь с лошадей и накормили их, они поели сами, затем устроились на тюфяках, набитых сухой соломой, и скоро захрапели. Тем временем Гил переоделся из своей военной формы конника в типичное одеяние крестьянина.
– Я не могу ехать верхом, – объяснил он Таите. – Это привлекло бы слишком большое внимание. Мне потребуется половина дня, чтобы дойти пешком до лагеря в Бубасти. Не ждите меня назад до завтрашнего вечера. – Он выскользнул из пещеры и исчез в ночи.
«Честный Гил – не такой простой грубый солдат, каким кажется», – подумал Таита, устроившись ожидать ответа союзников господина Нага на сообщение, которое передаст им Гил.
Едва рассвело, он поставил часового наверху холма, куда выходила воздушная шахта из подземного храма. Перед самым полуднем тихий свист у верха шахты предупредил их об опасности, и Таита поднялся наверх, чтобы присоединиться к часовому. С востока прямо ко входу в храм направлялся караван тяжело груженных ослов, и Таита предположил, что именно эти торговцы использовали храм как импровизированный караван-сарай. Почти наверняка именно они оставили склад фуража в святилище. Он сполз вниз с холма, держась вне поля зрения приближающегося каравана. На середине дороги он выложил рисунок из белых кусочков кварца, одновременно прочитав три стиха из ассирийской Книги Злой Горы. И удалился, чтобы ждать прибытия каравана.
Первый осел шел в пятидесяти локтях впереди остальной колонны. Животное определенно знало о храме и удовольствиях, которые там ждали, поскольку не нуждалось ни в каком понукании со стороны погонщика, чтобы перейти на рысь. Как только осел достиг белых камней на дороге, он рванул в сторону так неистово, что груз сполз с его спины и повис под животом. Осел начал брыкаться и скакать и пустился через равнину прочь от храма, только замелькали копыта. Его хриплый рев и крики взбудоражили и остальных животных в колонне, и вскоре и они вставали на дыбы и мотали головами, сопротивляясь натянутым поводьям, лягали погонщиков и бегали кругами, как если бы на них напал рой пчел.
Половину остатка дня погонщики каравана ловили и снова собирали беглецов и успокаивали испуганных животных, после чего караван снова направился к храму. На сей раз впереди шел тучный, богато одетый главный погонщик, тянувший за собой на длинном поводе упирающегося осла. Он увидел камни посреди дороги и остановился. Колонна столпилась позади него, и другие погонщики вышли вперед. Они громкими голосами держали импровизированный совет, размахивая руками. Их голоса доносились туда, где, укрывшись среди олив на склоне, сидел Таита.
Наконец главный погонщик оставил других и пошел один. Сначала его шаг был смел и уверен, но скоро замедлился и стал робким, и наконец погонщик неловко встал, рассматривая издалека рисунок из кварца. Затем он плюнул в сторону камней и отскочил, будто ожидал, что те ответят на оскорбление. Наконец он сделал знак против сглаза, повернулся и рысцой побежал обратно, желая присоединиться к своим товарищам, крича и махая им руками. Других не понадобилось долго убеждать. Скоро весь караван отступал по дороге, по которой пришел. Таита спустился с холма и разбросал камни, что позволило рассеяться влияниям, которые они содержали, и открыть путь для других посетителей, которых он ожидал.
Те приехали, когда наступили короткие летние сумерки: двадцать вооруженных мужчин, скачущих во весь опор. Гил вел их, восседая на одолженном коне. Они пронеслись мимо разбросанных камней к входу в храм, где спешились, лязгая оружием. Вожак был высоким, широким в плечах, с тяжело нависшим лбом и мясистым крючковатым носом. Его тяжелые черные усы свисали на грудь, а в бороду были вплетены цветные ленты.
– Ты – чародей. Да? – сказал он с сильным акцентом.
Таита не счел уместным дать им знать, что говорит по-гиксосски не хуже любого из них, поэтому скромно ответил на египетском, не подтверждая и не отрицая своих магических способностей.
– Мое имя – Таита, я слуга великого бога Гора. Да пребудет на вас его благословение. Я вижу, что вы – могущественный человек, но не знаю вашего имени.