— Я хочу посмотреть.
— А м-может не надо?
Ведь я и сама могу всё прекрасно рассказать. Причем в красках и по ролям! Но тот не разделял моего мнения. В общем ясно, что дело тёмное…
— Надо, госпожа чародейка, — обронил он, неумолимо приближаясь. — Надо.
16
Я, конечно, ничего не имею против красивого мужчины в непосредственной близости… но, по правде говоря, хотелось бы как-нибудь иначе. С ухаживаниями, например, цветами, и всё такое… А не просто подошел, схватил за подбородок и начал целовать. Жадно так, провокационно. Словно месяц не ел, а я, как назло, пахну его любимыми булочками с корицей.
Неужели это и есть знаменитые пытки?
Даниэль действительно меня поцеловал. Я была в шоке. И продолжала в нем пребывать целую минуту ровно до тех пор, пока не опомнилась и не оттолкнула этого нахала!
Вернее, попыталась. Уперла ладони ему в грудь и протестующе замычала.
Тот нехотя отстранился. Не наелся, видимо… Однако в глазах его блестело нечто непривычное, звериное. Даже захотелось пересмотреть свои взгляды по поводу неопасности этого человека. Он был опасен, и очень. Просто отчего-то на данный момент решил мне не угрожать. Не считая поцелуи, конечно.
— Что вы делаете?? — выдохнула возмущенно, пытаясь отступить.
Бесполезно. Потому что за спиной находилась преграда в виде тяжелого кресла. Так что я просто беспомощно в него упала, снова глядя на инквизитора снизу-вверх, как кролик на удава.
— Уже ничего, — усмехнулся он, не двигаясь с места.
— Нет, я серьезно, — в душу начинало закрадываться неумолимое предчувствие нехорошего, — что это было?
— Вы не узнали поцелуй, госпожа чародейка? Неужели я стал первым, кто познакомил вас с этим явлением?
Нет, вы только посмотрите на него! Напал без спроса, еще и насмехается.
— Я вижу, диалог у нас не клеится. Полагаю, мне пора!
Снова поднялась с кресла и снова уткнулась в инквизиторскую грудь. И тот даже не собирался двигаться с места. Я попыталась скользнуть мимо, но мне просто не позволили, положив тяжелую руку на плечо и заставляя вернуться на место.
— Я думал, со мной этого никогда не случится. Видимо, зря.
Чего не случится? Потери самоконтроля? Временного помешательства?
Я молчала, глядя на него исподлобья. Кто знает, что этому странному мужчине взбредет в голову в следующую секунду? А вдруг решит перейти к более серьезным действиям?
Отвернувшись к камину, он замер, задумчиво гладя на разгоревшееся пламя.
Я оценила расстояние до двери. Метров пять, не меньше. Успею ли добежать, пока он о чем-то там раздумывает?
Однако, стоило сделать малейшее движение, как инквизитор щелкнул пальцами. Дверь захлопнулась, раздался характерный щелчок запираемого замка. Черт бы побрал всех инквизиторов с их треклятой магией! Ни стыда, ни совести! Я ему вообще ничего плохого не сделала…Ну почти. И даже раскаялась! Почти. Штраф вот плачу, сверхурочными рассчитываюсь. А он!
— Я не знаю, кто убил моего брата, — отмер он вдруг. — По крайней мере, не могу утверждать этого наверняка. Но есть подозрение, что это была именно ваша мать, Станислава.
— Почему она?
Насчет своей старшей родственницы я иллюзий не питала. Каким человеком надо быть, чтобы бросить собственного ребенка? За все время своего существования я так и не смогла этого ни понять, ни оправдать. И меня бы вовсе не удивило, окажись она действительно преступницей.
— Потому что перед тем, как исчезнуть, Карисса убила еще двоих инквизиторов.
Моя спина похолодела. Ну вот, что-то примерное я и подозревала.
— И вы искали ее, чтобы наказать.
— Именно так.
Ну допустим, что-то прояснилось. А причем тут я?
— А целовали вы меня, чтобы…
Таким образом подсмотреть мое видение, или что?
— Потому что захотел.
Я моргнула. Чудесно, не правда ли?
— То есть, если я захочу разбить об вашу голову этот заварник, то тоже могу ни в чем себе не отказывать, так?
Мужчина обернулся, задорно улыбаясь.
— Вы можете попробовать, я не против. Только заварника будет жаль. Он принадлежал моей бабушке и дорог мне, как память.
— Но вы же понимаете, — попыталась я воззвать к его совести, — что целовать девушку без ее на то желания сродни преступлению?
Или вас там в ваших академиях этому не учат?
— Прошу прощения, Станислава. Если это, конечно, вас устроит. Но не обещаю, что в дальнейшем буду вести себя лучше.
Ничего себе, заявленьице…