При упоминании об изобретениях физкультурник не выдержал:
— Вот я бы взял этого изобретателя да всыпал ему по первое число вместо того, чтобы потакать. И это не говоря о том, что он принимает наркотики.
— Что?!
И Татьяна даже привстала со стула, а Никанор Иванович уверенно заявил:
— Этого не может быть!
Директор повернулся к физруку.
— Приведите доводы.
Вась Васич кашлянул и сказал:
— Он при мне сто раз подтянулся. Сто! И даже не запыхался.
— И что же в этом плохого? — спросил Никанор Иванович.
— А то, что ни до, ни после этого он трёх раз кряду подтянуться не мог. Я не знаю, чего он наглотался, но факт налицо.
Татьяна сидела бледная как полотно. Она не ожидала, что всё так запущено.
— Вы забыли о том, что он избил Максика, — вставила мать Ливнева.
— Мы ничего не забыли, — сказал директор. — Драка с Максимом Ливневым — это лишь один эпизод в череде нарушений. Кстати, Ливнев числится среди лучших учеников школы.
Савелий Прохорович назидательно поднял палец кверху. Мать Ливнева удовлетворённо закивала.
— Ермолаев — социально опасный элемент, — подхватила Кира Николаевна.
Савелий Прохорович обвёл со бравшихся взглядом и спросил:
— Каковы будут предложения?
— Перевести его в спецшколу, — высказалась Кира Николаевна.
— Но ведь это и есть спецшкола, с углублённым преподаванием английского языка, — растерялась Татьяна.
— Ему нужна другая спецшкола. Для умственно отсталых или социально опасных подростков.
— Погодите, нельзя же так. Он очень способный мальчик. Просто у него нетрадиционное мышление, — Никанор Иванович пытался достучаться до людей, которые любую новизну считали злостным нарушением закона.
— Вот именно! С его мышлением ему там самое место, — сказала математичка так, словно забила в крышку гроба последний гвоздь.
Моросило, но Никанор Иванович не замечал ненастья. Позабыв про зонт, он, ссутулившись, шёл под дождём. Капли россыпью блестели на его седой шевелюре. Дочь Татьяна размашисто шагала рядом.
— Доизобретались? Я даже не представляла, насколько чудовищно ты испортил моего сына, — с осуждением сказала она.
Никанор Иванович молчал. Ему было нечего сказать в своё оправдание.
Едва Ермолаевы старшие вошли в калитку, Вася выскочил на крыльцо. Июлька прильнула к окну. Васина мама не слишком жаловала их с бабушкой, и девочка старалась без надобности не попадаться ей на глаза.
Вася без вопросов понял, что дела плохи. Никанор Иванович в одночасье стал глубоким стариком. Он сгорбился и брёл с трудом, как будто ноги сковывали тяжёлые кандалы. Не обращая внимания на дождь, Вася бросился к деду и порывисто обнял его.
— Что случилось, дед?
Никанор Иванович похлопал внука по спине:
— Я виноват.
— Что ты говоришь? Ты ни в чём не виноват!
— Вася! — осадила его мама. — Не надо стоять под дождём. Говорить будем дома. Тем более что с тобой будет особый разговор. Тебя исключают из школы.
Разборка длилась недолго, а потом мама ушла, сославшись на то, что ей нужно сделать важный звонок.
«Этого не может быть! Этого просто не может быть», — пульсировало в голове у Васи. Июлька пыталась его успокоить:
— Не переживай. Всё ещё наладится. Тебя просто так припугнули.
У Васи зазвонил мобильный телефон. Номер был незнакомым. Вася нажал на кнопку и услышал злорадный голос Ливнева:
— Ну всё, Васёк. Теперь тебе поможет только волшебство.
Вечером Татьяна собрала семейный совет. Она настояла на том, чтобы обсудить внутренние дела без посторонних. Августа с Июлькой отправились бродить под дождём. Прежде Никанор Иванович ни за что не позволил бы обойтись с гостями подобным образом, но после педсовета из него как будто выкачали всю жизненную энергию. Он ни на что не возражал.
Оставшись в узком кругу, Татьяна напала на отца:
— Откровенно говоря, я не ожидала, что всё так серьёзно. Я всегда знала, что для тебя существует только твоё изобретательство, но чтобы ты настолько наплевательски относился к воспитанию внука…
— Мама, всё не так. Я тебе объясню, — Вася вступился за деда, но Татьяна резко осадила его:
— Помолчи! Посмотри, во что превратился Василий. По всем предметам двойки. Вместо того чтобы получать образование, он мастерит летающие веники. Это твоё влияние. Ты забиваешь ему голову всякой ерундой.