С Ливнева бойкот сняли. Изгоем стал Ермолаев.
По дороге домой Вася жаловался Июльке:
— Ничего не понимаю, учителя как будто взбесились. С чего вдруг все стали ставить мне пятёрки?
— Но ведь тебе нужны отличные оценки, чтобы не огорчать маму, — напомнила Июлька.
— Ты хочешь сказать, что Кира и все остальные решили меня порадовать? Бред. Этому должно быть какое-то логическое объяснение.
Но логического объяснения не находилось. Логика беспомощна в вопросах волшебства.
Июлька огорчилась не меньше Васи. Она хотела, как лучше, а желание опять оказалось неправильным. Если бы знать, что нужно для того, чтобы все были довольны и счастливы! В этом мире всё было слишком сложно и запутанно, поэтому Июлька решила больше не вмешиваться.
Между тем события принимали нешуточный оборот.
Глава 19
Гром грянул, откуда никто не ожидал. Вызов в кабинет директора застиг Васю врасплох. Горе-изобретатель ломал голову, в чём его обвиняют на этот раз. Выговор за метлу он уже получил. Новых изобретений в его арсенале не было, а в том, что у учителей случилось всеобщее затмение рассудка и они наставили ему пятёрок, Вася своей вины не чувствовал.
Савелий Прохорович вперил в Васю такой тяжёлый взгляд, от которого окаменела бы и шргона Медуза.
— Ну что, Ермолаев, опять нарушаем? Не живётся тебе спокойно. Что скажешь в своё оправдание на этот раз?
Сказать было нечего. Вася не понимал, к чему клонит директор, поэтому молча пожал плечами.
— В молчанку будем играть? Где так ты храбрый, а где… Как же тебя угораздило избить товарища?
Вася вздохнул с облегчением. Его явно с кем-то перепутали.
— Я никого не избивал, — сказал он.
— Вот как? Выходит, родители Максима Ливнева на тебя наговаривают? Вот, пожалуйста, чёрным по белому написано: «Заявление. Василий Ермолаев избил нашего сына и порвал ему куртку. Просим принять меры».
От такого вероломства Вася опешил. Пострадавшим в драке явно был не Ливнев, а он сам. Если бы не бабушка Августа, ходить бы ему до сих пор в синяках и ссадинах. К тому же он про ту драку и думать забыл.
— Так это когда было, — невпопад ляпнул Вася.
— Значит, всё-таки было? — директор ухватился за зацепку с радостью следователя, нашедшего улику.
— Куртку он сам порвал, — сказал Вася.
— Как это сам? Взял и порвал себе куртку?
— Нет. Он падал и зацепился за сучок.
— А почему он упал? — допытывался Савелий Прохорович.
Это был провокационный вопрос, но солгать Вася не мог. Он хмуро сознался.
— Я его ударил.
— Всё ясно. Сегодня же пригласишь деда. Созываем экстренный педсовет.
— Я его не избивал. Честно, — пытался оправдаться Вася, но директор его уже не слушал.
— Ермолаев, твои выходки всем надоели. Учинил, понимаешь, драку, а теперь в кусты? Марш из кабинета, и чтоб без деда я тебя не видел!
Вася решил не посвящать маму в свои неприятности, чтобы не омрачать её пребывания на Родине. Хватит того, что придётся тащить в школу деда. Он выждал, пока мама ушла, и только тогда огорошил старика новостью:
— Дед, тебя вызывают в школу. Родители Ливнева нажаловались, будто я его избил, но это враньё.
Вася рассказал деду о драке двухнедельной давности в тот день, когда он познакомился с Августой и Илькой.
— Но директор даже слушать не стал. Вызывает тебя на педсовет, — закончил Вася.
Неожиданно раздался голос мамы.
— Такого беспредела спускать нельзя. Безобразие какое-то! Развели в школе дедовщину. Я сама пойду к директору, — заявила она и, заметив удивлённые взгляды деда и внука, добавила: — Я мобильник забыла. Но на вашем месте я бы не стала скрытничать. Ребёнок, как сирота. Его избивают и на него же наводят поклёп.
Васю воодушевил решительный настрой мамы, но на поверку всё оказалось гораздо хуже, чем он предполагал.
В кабинете директора собрались учителя Васи Ермолаева. Они сидели вокруг стола с мрачным видом присяжных, готовых к вынесению обвинительного приговора. Мать Максима Ливнева, одетая по последней моде брюнетка с накладными ногтями, закинув ногу на ногу, восседала на стуле возле стены.
Увидев Татьяну Ермолаеву-Джонз, директор удовлетворённо кивнул.
— Это очень хорошо, что вы приехали. Я бы сказал, своевременно.
— Мой сын не виноват. Ливнев его постоянно задирает. Вася — тихий мальчик и совсем не драчун, — с жаром сказала Татьяна.
— Это мой Максик примерный мальчик. Это кто угодно подтвердит. Он растёт в благополучной семье и получает хорошее воспитание, не то, что некоторые, — взвинтилась мать Ливнева.
— Какое вы имеете право… — начала Татьяна, но Савелий Прохорович жестом прервал её:
— Давайте обо всём по порядку. Вы ведь, кажется, живёте не здесь, поэтому осмелюсь сказать, не слишком хорошо знаете сына. По-вашему, он просто агнец. А давайте выслушаем учителей. Вот классная руководительница вам расскажет про его художества.
Кира Николаевна поднялась со стула, как скала, исполненная своей значимости.
— Лоботряс он. Из двоек не вылезает. Если б только бездельничал — полбеды. Но он первейший нарушитель дисциплины. Недавно на литературе придумал зеркалами подсказки передавать. Подбил одноклассников, понавесил зеркал. И что в результате? Куча битого стекла и сорванный урок. Сам не учится и других на хулиганство толкает.
— Заведётся одна чёрная овца и всё стадо портит, — блеснула народной мудростью математичка.
— А его проделка с метлой! Он же просто опасен для общества, — вставила завуч по воспитательной работе.
Услышав такое обвинение, Никанор Иванович встал на защиту внука:
— Вася, может быть, невнимателен и неусидчив, но чтобы опасен для общества, это уж слишком… Он же ребёнок.
— Мой Максим… — начала было мать Ливнева, но директор её перебил:
— О вашем сыне мы ещё поговорим. Кира Николаевна, у вас есть что добавить?
— Ребёночек Ермолаев притащил в школу летающую метлу, — сказала классная руководительница таким тоном, будто Вася заложил под фундамент школы водородную бомбу.
Услышав про метлу, Татьяна не сдержала улыбки:
— И что в этом плохого? Сейчас все дети помешаны на Гарри Поттере. В Америке такие мётлы в каждом магазине продают.
— Не знаю, что продают в Америке, но он эту метлу сам сделал. Мало того, что летает, ещё и спрашивает: «Как насчёт того, чтобы полетать?»
— Позвольте, но это же простая детская шалость, — возразил дед.
— Позвольте вам не позволить! — директор стукнул кулаком по столу. — Техничку чуть удар не хватил от этой шалости. Бедную женщину пришлось нашатырём откачивать.
— Согласен, шутка была глупой, — признал Никанор Иванович. — Но уверяю вас, Вася не хотел ничего плохого. У него тяга к изобретательству.
При упоминании об изобретениях физкультурник не выдержал:
— Вот я бы взял этого изобретателя да всыпал ему по первое число вместо того, чтобы потакать. И это не говоря о том, что он принимает наркотики.
— Что?!
И Татьяна даже привстала со стула, а Никанор Иванович уверенно заявил:
— Этого не может быть!
Директор повернулся к физруку.
— Приведите доводы.
Вась Васич кашлянул и сказал:
— Он при мне сто раз подтянулся. Сто! И даже не запыхался.
— И что же в этом плохого? — спросил Никанор Иванович.
— А то, что ни до, ни после этого он трёх раз кряду подтянуться не мог. Я не знаю, чего он наглотался, но факт налицо.
Татьяна сидела бледная как полотно. Она не ожидала, что всё так запущено.
— Вы забыли о том, что он избил Максика, — вставила мать Ливнева.
— Мы ничего не забыли, — сказал директор. — Драка с Максимом Ливневым — это лишь один эпизод в череде нарушений. Кстати, Ливнев числится среди лучших учеников школы.