Лиза благодарила за внимание. На многих страницах, испещренных мелким почерком, она писала Зырянову о своих переживаниях, о тоске, которая начинает порой овладевать ею. В такие минуты, доверительно писала она, хочется иметь рядом родного и близкого человека, поговорить с ним по душам, помечтать, пожать ему руку. Вспоминала про увлекательную прогулку на Водораздельный хребет, про медведя-музыканта, про восход солнца… Потом Зырянов получил от нее второе, третье письмо. Лиза подробно сообщала об учебе, о распорядке в общежитии, где они живут, о практической работе в лесу на опытной лесосеке. И вдруг она перестала писать. На отправляемые ежедневно письма Зырянов не получал ответа. Он не находил себе места, теряясь в догадках. Однажды зашел к Багрянцевым. Дома была одна Нина Андреевна. Зырянов сам не заметил, как рассказал ей о полюбившейся девушке.
Поразмыслив, они решили, что Лиза готовится к зачетам и ей теперь не до писем.
Занятия на курсах подходили к концу. Была поздняя осень. Замерзшая земля гудела под ногами, как пустая бочка. Лиственные деревья стряхнули с себя последние остатки летнего наряда и стояли голые, ежась от холода. Да и елки, и пихты в своих длинных шубах будто присели к земле, притихли и помрачнели, а вершина Водораздельного хребта казалась еще белее, словно покрылась снегом.
И вот стало известно, что курсанты приехали, сидят на железнодорожной станции и ждут автомашину. В этот день Зырянов собирался ехать на лесные участки, но отложил поездку.
— Нина Андреевна, Лиза сегодня приезжает! — с волнением сказал он, случайно встретив Багрянцеву. — Я совсем растерялся. А что если пригласить ее с подружкой к себе? Мука у меня есть, мясо есть. Пускай сами пельмени делают. Остальное куплю в магазине, — говорил он. — И вы приходите. Мне одному как-то неудобно с ними.
Со станции автомашина пришла уже в сумерках, остановилась у конторы леспромхоза. Курсанты все, как на подбор, были в серых шапках-ушанках, в серых стеганых фуфайках и брюках. Отыскав взглядом девушек, Зырянов подошел к машине и, протягивая руку через борт, поздоровался с ними.
— Ну, вылезайте, пойдемте ко мне.
— А мы домой едем, — отказалась Лиза, — машина должна пойти туда.
— Никуда не поедете, вылезайте… Есть договоренность с директором леспромхоза, вы останетесь работать на Чарусском лесоучастке.
— Кто это решил? Вот так так! — удивилась она.
— Об этом разговор будет завтра, девушки. Вам надо поесть, отдохнуть. Идемте ко мне. Я вас давно жду. Хотите, будем пельмени стряпать?
— Мы недавно ели, спасибо.
Лиза стала отговариваться, а Паня, ткнув ее в бок, прошептала:
— Айда, пельменей беда как хочется.
— Ну и ступай, — передернула плечами Лиза.
— Брось волынку тянуть, — шепнула Паня. — Вылезай!
— Надо, так вылезай сама, — отрезала Медникова.
— И вылезу.
Подхватив свой чемодан, Паня подала его Зырянову. Потом подхватила чемодан подруги, но та отстранила ее.
— Не лезь, куда не просят!
Зырянов был огорчен. Он никак не мог понять Лизу. Что с ней произошло? Почему она опять дичится его?
— Лиза, вы на меня обижаетесь?
— Зачем мне на вас обижаться?
— Ну, тогда пойдемте ко мне запросто. Я вас давно жду, приготовился к встрече.
— Айда, Лизка, сходим к нему, хоть посмотрим, как он живет! — сказала Торокина и начала подружку выталкивать из кузова. — Меня Гришка Синько ждет, и то я не спешу.
— Давайте руку, Лиза! — уговаривал Зырянов.
Девушка наконец согласилась. Стоя на тугом колесе и держась за борт кузова, она окликнула одного из курсантов:
— Епифан, Мохов!
Широкоплечий парень, сидевший калачиком в углу кузова, опустив голову на колени, встрепенулся.
— Ты уже спишь, что ли, Епифан?
— Нет, не сплю, — ответил парень, смахивая рукавом сладкую слюнку.
— Не спишь? А мух ловишь… Возьми-ка мой чемодан. Отнесешь потом в общежитие.
Мохов взял Лизины пожитки, поставил в свой угол и хотел на них сесть.
— Не садись, раздавишь, медведь! — забеспокоилась Лиза.
Парень покорно опустился на пол рядом с чемоданом.
— Возьми и мой, Епиша, — попросила Торокина, закинув на борт машины свой ящичек.
Епифан локтем столкнул его обратно.
Лиза взяла у подружки ящик и приказала Мохову поставить его вместе со своим чемоданом. Тот беспрекословно подчинился.
В квартире Зырянова топилась чугунная печка-боковушка.. Девчата сразу скинули фуфайки и подошли к ней греть руки.
— Озябли? — спросил Зырянов, поднося им по стопке кагора.