— Он и будет трещать, Евгений Тарасович, если мастера станут отсиживаться у тебя в конторе! — не стерпел Зырянов.
Черемных постучал карандашом о графин.
— Товарищ Зырянов, потом возьмете слово. Пусть говорит Чибисов. Тут людей с Новинки достаточно. Я думаю, они подправят своего начальника, если он ошибается.
— Подправим, подправим! — пробасил парторг Березин, сидевший на первом ряду, закинув ногу за ногу.
Пока шли прения по докладу директора, Ошурков снова погрузился в глубокий сон и мерно посапывал носом. Хрисанфов сначала все время тормошил его, не давал спать, а потом только следил, чтобы он не храпел.
Хрисанфов очень был удивлен поведением новинкинцев: не успел их начальник сойти с трибуны, как на его место поднялся ничем не примечательный пилоправ, в подшитых валенках, в потертой замусоленной фуфайке, и начал его «крыть».
— Все, что тут сказал Чибисов, не заслуживает никакого внимания, — начал Кукаркин. — План самый настоящий. С той техникой, какую нам дали, мы сезонное задание можем и перешагнуть. Правильно заметил Зырянов про Чибисова. Засиделся Евгений Тарасович в своем кабинете. Не прислушивается к голосу рабочих. Еще с весны я предлагал ему устроить специальную дорожку для конной вывозки леса с Водораздельного хребта к Ульве. Все лето маяли коней по разбитой дороге, по ныркам, по колдобинам. Сколько переломали телег! А ведь вывозку можно было облегчить. И сделать это просто — устроить деревянную дорожку, вроде узкоколейки. Штука самая простая: вместо рельс кладут бревна, а у телег колеса заменяют деревянными валками, похожим на катушки из-под ниток. Сделай такую дорожку — и вози, только айда-пошел! Легко, дешево и сердито. У нас коновозчик везет на телеге кубометр, ну полтора, а по деревянной дорожке можно везти в два-три раза больше, дорожка все время под уклон, с горки, только кати да кати. Чибисов меня и слушать не хотел. Теперь ему советую ледяную дорожку устроить, чтобы скатывать лес с склона Водораздельного хребта на прицепных санях. И опять отмахивается от этого дела. Так я спрашиваю, товарищи, что это за начальник, который не хочет заниматься облегчением труда?
«Здорово он своего начальника чистит!» — подумал Хрисанфов про Кукаркина и больно подтолкнул Ошуркова, который начал было храпеть.
А пилоправ продолжал:
— На Водораздельный хребет уже пришли горняки. Они заставляют нас разворачиваться поживее. Если мы не выполним свой план, они похоронят неубранный лес под грудами камней. А разве можем мы это допустить? Нет! Мы обязаны убрать с хребта лес до одного бревнышка, до одного полешка. Товарищ Чибисов, учти это, учти!
А потом Хрисанфов удивился еще сильнее: на трибуну поднялся безусый Ермаков и тоже раскритиковал своего начальника; после Ермакова выступил зав конным обозом Березин, потом еще какие-то люди, которых Хрисанфов не знает, и все они обрушились на Чибисова: то у него неладно, другое неладно, третье нехорошо. Надо делать так-то и так-то. Начальник Чибисов только ерзает на месте, обтирает платком лоб, а его чистят и чистят. Потом за него даже заступился директор леспромхоза.
— Что ж вы, товарищи, напали на одного Чибисова? — сказал Черемных. — Разве на других участках все благополучно? Чибисова уже пот пронял, он учтет замечания. Критикуйте и других. Критика это такая штука: ею человека не убьешь, а на путь наставишь.
«Это, пожалуй, он верно говорит про критику-то? — подумал Хрисанфов. — Если сора из избы не выносить, его много накопится. Будет не изба, а хлев».
Под конец, когда уже почти все наговорились, директор обратился в зал:
— А что же не слышно голоса из Мохового? Как они думают организовать выполнение сезонного плана? Степан Кузьмич, где ты?
— Спит! — неожиданно для себя крикнул Хрисанфов.
— Вот тебе на, здорово! Он что, спать сюда приехал?
— Степан Кузьмич перегрузился маленько, «лесная сказка» убаюкала.
— Какое безобразие! — возмутился Черемных.
Сидевшие возле Ошуркова люди начали трясти его за плечи. Хрисанфов встал, разгладил бороду и направился к трибуне.
— Я скажу!
— Ну, ну, Хрисанфов! — ободрил его Яков Тимофеевич.
— Не хотел я огорчать своего начальника, ничего дурного он мне не сделал, — начал лесоруб с Мохового. — Нехорошо это, когда человек попадает в лапы к злодейке с наклейкой: и облик свой теряет, и дело у него хромает на обе ноги. С места поехал Степан Кузьмич вроде трезвый, а приехал сюда чуть тепленький. Доро́гой-то, видно, скучно было, вот он и тянул из горлышка. Стыдно мне за такого руководителя. Боюсь, кабы не провалил сезонный план.