Тас понятия не имел, где находится Священная Келья - комната, о которой говорил Рейстлин, - однако кендер, пожалуй, ничего не любил так сильно, как прогуливаться по незнакомым местам. Часа два или три спустя (нет нужды говорить, что предусмотрительно захваченные им запасные кошельки за это время весьма потяжелели) он наткнулся на помещение, которое довольно точно соответствовало описанию Рейстлина.
Факелы в комнате не горели, так как для молений не требовался яркий свет, однако вспышки молний освещали ее столь хорошо, что Тас не только разглядел искомые занавески, но и смог довольно подробно исследовать все помещение (оно оказалось пустым и, следовательно, скучным), включая алтарь (он был не лучше). Когда кендер наконец нырнул за занавески, он уже настолько устал, что был рад отдыху. За занавесками он, правда, надеялся найти потайное помещение, где Король-Жрец отправляет религиозные обряды, на которые не дозволено глядеть простым смертным, однако ничего подобного за алтарем не оказалось. Это действительно была простая ниша в стене, скрытая тяжелыми пыльными портьерами.
Тяжело вздохнув, Тас принялся устраиваться. Он расстелил свой плащ, надеясь его слегка просушить, и тщательно отжал хохолок волос на макушке. Затем, слегка раздвинув портьеры, он принялся любоваться содержимым своих кошельков, освещенных вспышками молний, которые метались за витражными стеклами окон.
Вскоре веки его отяжелели настолько, что Тасу с трудом удавалось удерживать глаза открытыми, а от напавшей зевоты он едва не вывихнул челюсть. Свернувшись клубочком на полу, Тас задремал, не обращая внимания на раскаты грома. Последняя его мысль была о Карамоне: заметил ли гигант его отсутствие и очень ли на него рассердился?..
Проснулся Тас от тишины. Почему она заставила его воспрять от крепкого сна, кендер так и не понял. В первые минуты он не мог сообразить даже, где он находится, однако довольно быстро все вспомнил.
Разумеется, он находился в Священной Келье Храма Короля-Жреца в Истаре. Сегодняшний день был днем наступления Катаклизма, страшной катастрофы, которая смела город с лица земли. Или, вернее, он мог бы стать днем Катаклизма. А может быть, правильнее говорить, что сегодняшний день некогда был днем наступления Катаклизма? Запутавшись вконец, - ведь изменять ход истории такая морока! - Тас решил пока не думать об этом, а разобраться с другой, более важной проблемой: почему так тихо?
И сразу же понял, в чем дело: гроза прекратилась! Как и предсказывал Рейстлин. Кендер осторожно выглянул в щелку между двумя портьерами и увидел за окнами яркий солнечный свет. От неожиданности он даже растерялся, но быстро справился с собой.
Он не мог знать, который теперь час, однако, судя по тому, как ярко сверкало солнце, половина утра уже прошла. Тас вспомнил, что Король-Жрец должен воззвать к богам в полдень, когда солнце окажется в зените, и подумал, что жрецы, наверное, уже направляются к Священной Келье, ибо, чтобы попасть сюда, им надо было пройти немало извилистых коридоров Храма.
Он почти угадал, так как именно в этот момент в Храме ударили колокола. Казалось, они раскачиваются над самой его головой - таким громким показался Тасу их медный рев, напугавший его сильнее раскатов грома. Однако колокола быстро смолкли, после чего Тас облегченно вздохнул и осторожно выглянул из своего укрытия. В этот момент в комнату проскользнула закутанная в темный плащ фигура.
Тас поспешно отпрянул за портьеру. Пришелец двигался неуверенно, мелкими шажками, низко наклонив голову. Сперва он облокотился на низкую каменную скамью, затем опустился на колени перед алтарем. Под плащом сверкнула белая мантия, и, хотя в белое одевалось большинство жрецов, кендеру показалось, что он уловил в этой фигуре что-то знакомое. Именно по этой причине, когда он уверился, что пришелец не смотрит в его сторону, Тас вновь рискнул выглянуть в щелочку между портьерами.
"Да это же Крисания! - сказал кендер самому себе. - Интересно, для чего она явилась сюда так рано?" Внезапно горькое разочарование охватило его - Тас решил, что жрица пришла в Келью для того, чтобы помочь ему предотвратить наступление катастрофы. "Проклятье! - подумал Тас. - Рейстлин же ясно сказал, что я и один справлюсь!"
Потом он услышал негромкий шепот и понял, что Крисания либо разговаривает сама с собой, либо молится, - он не мог расслышать, что это было на самом деле, но он склонялся к последней версии. Действительно, что еще делать жрице перед алтарем? Тас порядком извелся от любопытства, но в конце концов осмелел и придвинулся к портьерам как можно ближе.
- О Паладайн Дарующий Свет, мудрейший бог извечного добра, внемли моему голосу в этот горестный день! Я знаю, что не смогу предотвратить неизбежную кару. Должно быть, вера моя поколеблена, коль скоро я осмеливаюсь подвергать сомнению справедливость того, что происходит по воле твоей. Я прошу немногого, Паладайн! Помоги мне понять, что происходит. Если я должна умереть, то позволь мне знать - за что. Дай мне увидеть в собственной смерти твой промысл, открой мне ее смысл, покажи, что я не зря вернулась в этот век и в этот час. Даруй мне возможность остаться незримой в твоей Священной Келье, позволь мне увидеть собственными глазами и услышать собственными ушами все, что произойдет дальше! Ведь ты знаешь - этого не видел и не слышал никто из смертных, способных поведать что-либо потомкам. Я хочу знать, с какой просьбой обратился к тебе, всемогущему, Король-Жрец. Он хороший человек, может быть даже слишком хороший...
Крисания спрятала лицо в ладонях, и голос ее сделался почти неслышным.
- Моя вера висит на волоске, - прошептала жрица. - Дай мне знак, Паладайн, что посланная тобою кара не случайный каприз! Если это лишь прихоть, то я умру, как и было для меня уготовано, умру вместе с теми, кто верил в тебя до конца, как в истинного бога.
- Не говори о них так, Посвященная! - послышался в ответ печальный голос. От неожиданности кендер чуть не вывалился из ниши. - Они давно уже не верят в истинных богов. Эту веру в них заменили алчность, корысть, честолюбие...
Крисания ахнула и подняла голову. Лицо жрицы поразило Таса сильнее, чем белая полупрозрачная фигура, которая возникла из пустоты рядом с алтарем. Крисания, должно быть, не спала несколько ночей кряду - под глазами ее залегли глубокие тени, щеки ввалились, губы потрескались и пересохли.
- К-кто ты такой? - запинаясь, обратилась она к мерцающей, призрачной фигуре.
- Лоралон. Я пришел, чтобы забрать тебя с собой. Ты не должна умереть, Крисания. Ты - последняя из истинных жрецов Кринна и должна присоединиться к нам, к тем, кто покинул проклятые богами края две недели назад.
- Лоралон, великий жрец Сильванести?.. - пробормотала Крисания.
Она долго смотрела на старого эльфа, затем опустила голову и обратила взгляд к алтарю.
- Я не могу сейчас уйти, - твердо сказала она. - Пока не могу. Я должна слышать, что скажет Король-Жрец. Я должна понять...
- Разве того, что ты поняла, не достаточно? - Голос Лоралона сделался суров. - Вспомни, что творилось в твоей душе сегодня ночью. Вспомни, что чувствовала ты, Посвященная, и ответь мне.
Крисания судорожно вздохнула и откинула волосы с лица. Пальцы ее сильно дрожали.
- Благоговение и собственное ничтожество... - прошептала жрица. - Что еще может чувствовать смертный пред гневом богов...
- И ничего больше? - настаивал Лоралон. - Может быть, зависть? Желание сравняться с ними в могуществе? Не хотела ли ты стать такой же, как боги?
- Нет! - воскликнула Крисания, и лицо ее вспыхнуло.
- Идем со мной, Посвященная, - сказал Лоралон. - Истинная вера не нуждается ни в знамениях, ни в оправданиях, ни в доказательствах. Твое сердце должно подсказать тебе путь к истине.