(Диана) - Господи, что это?
Девушка обратилась к спутнику, совершенно невозмутимому тревожными знаками свыше, смотрящему исключительно на дорогу перед собой.
(Жанкарло) - Мы называем это Дыхание Левиафана. Левиафан... Он плавает между мирами в абсолютном одиночестве, пустоте и мраке, ожидая своего перерождения. Отрешённый, не способный попасть ни в один из миров. Грани нашей вселенной разорваны, её структура подверглась искажению, теперь сюда можно проникнуть через разломы. Они находятся, наверное, в каждом мире, а их множество, можете поверить. Не удивительно, что вы оказались здесь. Только как именно это произошло?
Девушка осторожничала: всякому известно, что любопытство не всегда добродетельный знак. Жанкарло продолжал топать тяжёлой подошвой, уставившись перед собой, заколдованный целеустремлённостью, но ждал ответа. Требовалось идти обходительными путями в рамках разумного, хотя Диана желала в первую очередь выманить информацию, а не подарить.
(Диана) - Я не знаю. Я плыла по Гранд-Каналу, меня вёз один гондольер...
(Жанкарло) - Конечно! Микрон меня побери!
Тяжко ахнув, с печалью звериная пасть опустилась.
(Диана) - Что такое?
(Жанкарло) - Дело в том, что в нашем городке, называется он Каер-Скуалентем, тебе стоит знать… В общем, этот мужчина из другого мира практически прописался тут. Он частенько гуляет между мирами и только он знает, как это происходит…
Остановившись, девушка мысленно обругала себя за то, что села в гондолу этого проклятого колдуна. Однако, собранность никуда не разбежалась стайкой жуков, напротив, с понятием происходящего, она начала вникать. Разумеется, всё происходило как во сне, но отрицать реальность могут лишь безумцы или круглые глупцы. Слишком стремительное перемещение между мирами вызвало невероятную адаптацию во внутренних процессах, оттого шок миновал быстро, а характер помог частично освоится в нестандартном окружении.
Диана погрузилась глубоко в себя, стараясь оттуда наблюдать за происходящим, не вникая до конца. Все действия выполняла не рассудительность, способная сломаться от таких познаний, а инстинкты.
(Диана) - Так это он меня переправил?
(Жанкарло) - Должно быть так и есть, поверь, ты не первая юная леди, попавшая в наши края благодаря этому мужчине. Правда, я видел лишь одну, ещё когда мне было девять лет, но слухи поговаривают о нескольких десятках схожих с тобой. Не знаю, для чего гондольер занимается этим, врать не стану. А как твоё имя?
В нерешительности Диана отважилась ответить взаимностью на полезную разговорчивость, что-то вроде платы, хотя Жанкарло до сих пор отпугивал её внешностью. Он не был уродлив, как то жёлтое существо, увиденное на пристани, однако, его внешность была медвежьей, а потому тревожила. Человек и медведь в одном теле, для людской расы это нечто невозможное в рамках действительности, не эволюционирующее дальше рисунков воображения. Но прямо напротив находился настоящий экземпляр, не допустимый к пониманию.
(Диана) - Пожалуй, вы заслужили узнать моё имя. Диана Монтанелли
(Жанкарло) - Это точное имя или вы лжёте? Я вижу в вас страх, он играет хрупкими плечами.
(Диана) - Это зависит от того, лжёте ли вы мне.
Жанкарло ухмыльнулся, принимая коварность девушки, сравнимо с зеленью травы или синевой, в данном случае, желтизной, небес, то есть привычно.
(Диана) - Кто вы?
(Жанкарло) - А вы осторожны… Нужные вопросы, нераскрытые, дабы не узнать лишнего. Порой, узнавая лишнее, то, что не можем постичь, мы сходим с ума. Вы хорошо держитесь. Ну хорошо. Прежде всего, я Жанкарло, владелец медоварни и крупный работяга. Только после этого можно назвать меня беорном. Самой яркой чертой нашего народа является далеко не внешность, а дурная слава. Дело в том, что каждый беорн с рождения подвержен негативной восприимчивости к какому-либо фактору, способному превратить его в яростное существо. Бывали случаи, когда беорн выпивал молоко и сходил от этого с ума или, например, от яркой вспышки фонаря. От этого никто не застрахован. Впрочем, в этих краях быть подобным мне ничего удивительного. Но, я думаю вы заметили, что город населён не только беорнами…
Внезапно fondamenta осталась позади и они оказались на просторной улице, той, каких Диана ещё не видела в Венеции. Это не канал, не узкая calle, а самый настоящий проспект, бурлящий жизнью, строением более привычный для Англии. По обширной дороге, ограждённой той же балюстрадой из куприта, разъезжали настоящие кареты. Их колёса неординарной формы состояли из образований сияющего гранита. Кабина, впрочем, более походила на изобретение человека: металлическая коробка с дверью и множеством болтов, ничего особенного, за исключением отсутствия углов. Составляющие кабины не скреплялись между собой, они порхали, возможно от препятствия магнитного поля, оставляя между собой небольшие промежутки. При этом металлическая коробка совсем не распадалась при перемещении. Сплошное колдовство. Кучер сидел в дополнительной кабинке, закрывающей с боков, но открытой посередине. Существо, везущее повозку, не поддавалась описанию, ибо почти полностью скрывалось в невидимости. Прозрачного транспортного работника выдавала лишь упряжка, обмотавшая грудную клетку и шею.