Немного переждав, нежная рука заползла в карман верхней одежды Жанкарло, пока её хозяйка следила за коридором. Нащупав связку ключей, Диана вынула её, замешкавшись. Данное действие явило беспокойство за жизнь. Конечно, это невежливо, когда гость шариться в личных делах хозяина дома, причём, втайне от него. Однако, девушке приходил на ум принцип: “Доверяй, но проверяй”.
Подбирая каждый ключ к своему замку, она снимала один за другим, складывая их на пол. И вот последний железный сторож уложился на деревянную половицу, теперь оставалось лишь дёрнуть за ручку и отворить комнату, о Жанкарло не было никаких вестей. Неужели так просто открыть секрет кого-либо, просто ссылаясь на не осторожность, выманить ключ из кармана не бдительного хозяина и отворить двери его сокровенной тайны? Колебавшись, Диана ожидала подвоха, вздрогнула, потянув на себя. Пальцы, обхватившие ручку, намокли потом от напряжения. Поначалу медленно, а далее резким рывком, девушка открыла скрипевшую последней попыткой защитить тайны беорна дверь.
Эта крохотная кладовка с кучей полок, на которых плотно размещены тысячи граммофонных пластинок. По центру, стоя на невысоком табурете, находился сам граммофон. Медный рупор блестел позолоченной поверхностью, остальная же часть механизма покрылась слоем пыли. Света здесь не наблюдалось, всё хранилось в сплошной темноте, однако, из столовой сюда вползло просветление для распознания всей комнаты.
Диана обескураженно задумалась. Зачем прятать всё это?
Шагнув к пластинкам, уложенным в картонные тонкие коробочки, она высунула одну из них. Судя по надписям на покрове чёрной круглой носительницы музыки, это был вальс "Вызов инстинкта". Пожав плечами, мол, почему бы и нет, она зафиксировала пластинку на проигрывателе, предварительно сметая плотской метлой пальцев пыль.
Коробка осталась грустить на полке, завидуя проживающей в картонном нутре подруге, восхищаясь её надобностью и печалясь своей ненужностью. Вначале раздался продолжительный шипящий звук, вдруг переменившийся на партию пианино.
Музыка начала развиваться, новые инструменты зазвучали в аккомпанемент, и девушка не удержалась. Вылетев из кладовки, Диана начала кружится, танцевать, переносясь в параллели густых галактик. Ноги вновь обретали веру в лучшую жизнь.
Веки захлопнулись, и под запах свежего мёда она перенеслась куда-то на цветочный луг. Пыльца будто поднялась вокруг, цепляясь за её великолепное лицо, пропитывала кожу любовью к яркому майскому солнцу. Ослабленная рука чуть приподнялась, кисть свисала на её конце, желая прикоснутся к прекрасному. Под каденции, Диана, отдаваясь телу, изворотливо кружилась. Туфли совсем не стучали об пол, ведь её шаг словно не существовал в настоящем мире, а блуждал где-то далеко, по просторам бального зала, на неком приёме у почётных людей или даже всесильных сущностей. Волосы самовольно распустились, шляпа слетела с головы в порыве страсти и была забыта. Её стук об пол не значил в такой момент ничего, и выстрел из пушки не значил бы, сейчас важен всенародный язык телодвижений, отчётливый и бойкий. В музыку вошла партия скрипок, распахнув не только потаённый уголок души Дианы, но ещё нечто другое, вернее сказать, свирепое.
Разрушая сконструированный сказочный рисунок сказки, пронзительный медвежий рёв, словно сердце пронзило копьё, раздался из коридора, ведущего в цех. Девушка развалилась из грациозной стойки в невнятную позу резкого вкушения ужаса. Песня продолжала играть, предательски уходя от расслабления на сторону угнетения, и ещё один повторный рёв сопроводил новый куплет. Она отступила на шаг, не отнимая с коридора внимание. Внезапно, заверещала Пельпегия. Обернувшись, девушка увидела, что нервно птица кивает в сторону второй двери, ведущей на склад. Доверившись вновь, не разбираясь ни в чём под укусом гиены, что переносит вирус паники, она метнулась к выходу. Диана залетела на склад, плотно захлопнув за собой дверь, заперлась на засов. Раздался ещё один звериный вопль, и, не устояв на ногах, девушка рухнула на пол, отползла за гору ящиков с надписью “Зелье”.
В столовой послышался топот, далее новое рычание, более раскрытое или, вернее сказать, раскрепощённое. Тот, кто долго сидел взаперти, мог насладиться свободой, вырваться из темницы, внушая страх в сердца врагов, проповедуя свою веру в жестокость. Диана замерла, прижавшись за ящиками к своим ногам.
И вот клаустрофобия возвращалась в самый неподходящий момент. Из щелей между досок, из стен, полилась воображаемая чёрная жидкость мерзкого вида, напоминающая чернила. Она затапливала склад с неимоверной скоростью, исчерпывая воздух.