Диана остановилась на пороге, напротив сиреневой дверцы с металлическим кольцом посередине. Требовалось набраться терпения, стойкости перед грядущей шрапнелью высказываний и поучений отца, будто знающего всё на свете, а на самом деле - простачка в собственном бизнесе, ведь по большей части им управлял верный экономист Жерардо, знающий больше чем сам Дамин. Пересилив барьер, она приготовилась нырнуть в дискомфорт с головой, постучала несколько раз, обхватив стальное кольцо. Буквально через секунду дворецкий, словно поджидающий гостей в прихожей, отворил дверь, безоговорочно впустил молодую леди внутрь. Шаг, обутый в туфли, миновал порог. Девушка приметила, что дворецкий сменился. Теперь вместо добродушного Калисто, чешущего нос с улыбкой при встрече гостей и подносящего сигареты без упоминания, находился высокий старик с хмурым лицом и седыми волосами. От него бросало в дрожь, настоящий убийца из детективов современности. Гордо выпрямившись, дворецкий стоял около стены, придерживая дверь, напыщенно уставился в зеркало напротив. Он видит Диану впервые, но безукоризненно впустил в дом, не посоветовавшись с хозяином. Это значило, что отец заранее догадывался о приходе дочери и наказал старику впустить девушку, должную вот-вот нагрянуть.
(Дворецкий) - Вы, должно быть, Диана?
(Диана) - Именно.
(Дворецкий) - Сеньор Монтанелли ждёт вас за столом, ужин уже готов и подан на стол экономкой.
Девушка тяжело вздохнула, попав в капкан. Как только раздался звон стукнувшего засова, а затем цепочки, взгляд улицы исчез за громоздкой дверью лабиринта Минотавра. Узкая квадратная прихожая превращалась в пыточную камеру, сдавливая душу. Внутренности перемешались в один пульсирующий комок. Дворецкий стал пугать лишь видом, его руки, заведенные за спину, будто держали в себе острый нож, пока взгляд внимательно анализировал девушку.
Двинувшись по узкому коридору, она слегка тряслась от представления невыносимой личности Дамина, от того недовольства к чаду, постоянно выдвигаемое при встрече.
И вот, свернув за угол, исчезая из коридора, Диана попала в просторную комнату с длинным столом по центру и камином в западной стене, над которым, на дубовой полке, стояли шахматные фигурки в виде рыцарей. На покрытых обоями с ромбиками стенах висели картины Джованни Беллини, Боттичелли Сандро, Леонардо да Винчи, Паоло Веронезе, Рафаэля Санти, под силой фобии превращающиеся в несимметричные чудовищные воплощения невероятных субстанций. Холсты словно ревели в злобном повествовании, издевались над психикой изощрёнными махинациями. Казалось, что рисунки сливались в сплошной серо-бурый оттенок, сворачиваясь в сплошной фон. Как обычно, представлялась комната в ярком свете огонька за решёткой и дыму трубки, где обычно отец с дочерью ужинали в узком семейном кругу. Пол устелен индийским ковром с орнаментом, ходить по нему босиком сплошной восторг: пушистая поверхность будоражит каждую клетку стопы, по-настоящему сводя с ума. Ближе к окну в восточной стене, скрытому за шёлковой занавеской цвета морской волны, стояли два кресла с чёрным кофейным столиком, на нём обычно стояла одна пепельница. Сидя на них, подложив под себя красную подушку и укрывшись пледом, можно беспамятно уставится на Гранд-Канал, что виднелся по ту сторону хрупкого стекла. Наблюдать, как по нему медленно плывут небольшие лодочки и гондолы, сплошное удовольствие, или свидетельствовать отражение тесной, но уютной Венеции на глади воды. При желании, доступен выход на веранду, благо, здешние дома имеют их два: на сушу и к воде, есть шанс постоять перед великим чудом, расплываясь в тонком ветерке вдоль улицы, и абстрагироваться. А когда вечер утягивает солнце за горизонт, например, сейчас, яркость газовых фонарей ныряет вглубь канала, оставляя золотые пятна на поверхности.
Тем временем, за столом, где стояло множество прекрасных блюд, сидел и сам Дамин, жадно поедая любимое ризотто, восторгаясь нежным сливочным вкусом пищи почти хрюкая. Чёрный ковш солидного мужчины лежал поблизости, на ноге. Галстук развязан и висит на шее, поскольку Дамину находилось это удобным во время трапезы. Его полосатый синий костюм обычно навязывал скромность, невзирая на банковский счёт с круглой суммой. К гусарским усам с завитушками по бокам прилипал рис от ризотто, и тот постоянно вытирался салфеткой, уложенной под руку. Дамин был не сказать что толстым, но пухлым уж точно. Фигура полностью выражает любителя отведать вкусностей и выпить эля. Рыжие волосы несменно уложены на левую сторону и смазаны сахарным сиропом для сохранения формы. Не отвлекаясь от пищи, под нос, готовый запихать очередную ложку в рот, Дамин подозвал дочь, даже не взглянув в её сторону.