— Ты никуда не можешь лететь. В твоем теперешнем состоянии. Будет лучше, если я сама наберу команду и полечу одна.
— Нет! Послушай… может быть, твои друзья способны штурмовать концлагерь… но Скарпа — это намного серьезнее. Там должен работать профессионал.
— Такой, как ты?
— Да. Всего шесть дней, и я буду в форме.
— Доктор Стронберг сказал, что на это уйдет две недели.
— Мне плевать, что сказал твой Стронберг! — Он почувствовал неожиданный приступ гнева. — Стронберг не знает меня. Я буду готов через шесть дней… но только в том случае, если мне будут давать мясо.
Чесна чуть заметно улыбнулась.
— Надеюсь, ты говоришь эта вполне серьезно.
— Да. И никаких транквилизаторов и всякой дряни, которой он меня пичкает. Ясно?
Она задумалась и наконец ответила:
— Я скажу ему.
— И еще. А ты… ты не думала, что… по пути в Скарпу мы можем нарваться на истребителей?
— Да. Я иду на риск сознательно.
— Если тебя застрелят… мне совсем не хотелось бы самому разбиться из-за этого. Нужен второй пилот. У тебя есть кто-нибудь?
Чесна отрицательно покачала головой.
— Поговори с Лазарем, — сказал Майкл. — Возможно… он тебя заинтересует.
— Это чудовище? Он что, летчик?
— Поговори с ним. — Майкл чувствовал, как веки наливаются тяжестью. Бороться со сном становилось все труднее. Лучше отдохнуть, думал он. Отдохнуть до завтра.
Чесна стояла возле его постели, пока он не уснул. Лицо ее смягчилось. Ей хотелось погладить его по волосам, но он заворочался, и она отдернула руку. Когда она поняла, что он и Мышонок попались, то чуть не сошла с ума, беспокоясь о нем, а вовсе не о том, что он может проболтаться. И едва не лишилась чувств, когда увидела его выходящим из леса — грязного, избитого, с лицом, осунувшимся от голода и пережитых в плену испытаний. Но как он сумел выследить их в лесу? Как?
— Кто ты? — спрашивала она у спящего человека.
Лазарь интересовался, как чувствует себя Галатинов, его друг.
Так кто же он: англичанин или русский? А может быть, он принадлежит к какой-нибудь другой, еще более загадочной национальности? Даже в столь беспомощном состоянии он не переставал быть привлекательным мужчиной — и все же казался одиноким. Словно тоскующим по чему-то безвозвратно утраченному. Она выросла в опрятном мире, с самого детства привыкнув есть на серебре; а этому человеку пришлось познать и вкус грязи. Одна из главных заповедей службы разведки предписывала оставаться эмоционально независимой. Несоблюдение этого правила могло привести к непредсказуемым страданиям и смерти. Но она устала — очень устала! — постоянно оставаться актрисой. Жить, не давая воли чувствам, все равно что играть роль для критиков, а не для зрителей, пришедших на спектакль: в такой игре нет души, одно лишь голое актерское мастерство.
Барон, Галатинов — кто бы он ни был в действительности — вздрогнул во сне. Чесна видела, как кожа у него на руках покрывается мурашками. Она вспомнила, как ей пришлось мыть его. И не поливать из шланга а отскребать мочалкой, пока он без сознания лежал в ванне с теплой водой. Она сама вычесывала вшей из волос у него на голове, под мышками, на груди и животе. Затем побрила его и вымыла ему голову, потому что, кроме нее, этим заниматься было некому. Этого требовала от нее работа. Но когда ей пришлось смывать грязь с его лица, сердце ее сжималось от боли. Этого работа требовать не могла.
Чесна поправила одеяло, накрыв его до самого подбородка. Его глаза открылись — зеленые искры, — но лекарство было сильным, и он тут же снова заснул. Она пожелала ему доброй ночи и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Глава 2
Меньше чем через восемнадцать часов после своего первого пробуждения Майкл Галлатин поднялся с постели. Он помочился в судно. Моча все еще оставалась красноватой от крови, хотя боли не было. Бедро болело, но ноги окрепли. Он попробовал пройтись по комнате и убедился, что прихрамывает. Организм остался без болеутоляющих средств, зато прояснилось сознание. Теперь все мысли Майкла были обращены к Норвегии. Он думал.
Лег на сосновый пол и принялся растягивать мышцы. Упражнения давались с болью и трудом. Лечь на спину, поднять ноги, подтягивать голову к коленям. Лежа на животе, одновременно поднимать подбородок и ноги. Медленные отжимания от пола; боль сразу же пронзила плечо и спину. Сесть на пол, согнуть ноги в коленях и медленно опускаться назад, чтобы, почти касаясь спиной пола, задержаться в этом положении и снова подняться. Тело Майкла блестело от пота. Кровь пульсировала в венах и наполняла мышцы, сердце сильно билось. «Шесть дней, — тяжело дыша, думал он. — Я успею».