Чесна толкнула его локтем и указала в сторону гавани. Там, примерно в двух тысячах ярдах от берега, скользила большая летающая лодка «Бломунд-Фосс» со свастикой на хвосте. Описав два медленных круга над рыбацкой флотилией, машина набрала высоту и исчезла среди низких облаков. Все было ясно без слов: нацистские хозяева настороже.
Гуркс остановил грузовик перед каменным домом.
— Выходите, — сказал он Чесне, Майклу и Лазарю. — Мы позаботимся о вашем багаже.
Ни Чесне, ни Майклу не хотелось доверять все оружие незнакомому человеку. Что, если экипаж летающей лодки наведается сюда и прочешет поселок?
— Идите туда. — Гуркс показал им дом. — Отдохните. Поешьте. Ждите. — Грузовик поехал дальше по грязи.
Майкл открыл дверь и вошел. Его волос коснулся водопад серебряных колокольчиков, целая гроздь которых была прибита над входом. Послышался веселый рождественский перезвон. Колокольчики задели Чесну и со звоном прокатились по бритой голове Лазаря. В доме было мрачно, пахло рыбой и застаревшей грязью. По стенам развешаны сети, между ними торчали картинки, вырезанные из журналов и насаженные на гвозди. В железной печурке, посреди комнаты, теплился огонь.
— Эй! — позвал Майкл. — Есть тут кто-нибудь?
Скрипнули пружины. На старом коричневом диване лежал ворох грязной одежды. Кипа тряпья зашевелилась, и гости увидели, как она вдруг приподнялась, заставив жалобно застонать пружины.
— Господи Иисусе! — выдохнул Лазарь. — Что это?
Кем бы ни оказалось странное существо, оно потянулось к стоявшей на полу рядом с диваном бутылке водки. Темная ручища вынула пробку, подняла бутыль, и жидкость забулькала в глотке. Потом человек рыгнул. Живая копна с трудом поднялась на ноги, оказалось, что в ней больше метра восьмидесяти росту.
— Позалуйте! — Голос был хриплым и невнятным. Женский голос. — Позалуйте! — Она подошла поближе, и на нее упал красный отсвет пламени печи. Половицы жалобно трещали у нее под ногами. Как ее вообще выдерживает пол?! Она весила, должно быть, не меньше ста десяти килограммов, при росте около метр восемьдесят пять. Она подошла к ним поближе — гора на нетвердо ступающих ногах. — Позалуйте! — снова сказала она, и ее широкоскулое морщинистое лицо расплылось в улыбке; изо рта у нее торчали три зуба.
Миндалевидный разрез глаз, как у эскимоса, а глаза — вокруг которых залегли глубокие морщины — были светло-голубыми. Смуглая кожа, прямые, постриженные в кружок волосы, рыжие, как медная проволока: сочетание передаваемых из поколения в поколение генов двух рас — скандинавов и эскимосов. Обитательница дома, оказавшаяся столь колоритной фигурой, стояла пред ними, улыбаясь и кутаясь в пестрые одеяла. Глядя на морщинистое лицо и седину в волосах, Майкл решил, что ей, наверное, около пятидесяти.
Она протянула им бутылку.
— Позалуйте? — спросила она. В ноздре у нее блестела золотая серьга.
— Позалуем! — ответил Лазарь, выхватив у нее бутылку и отхлебнув изрядный глоток огненной жидкости.
Дыхнув в сторону, он снова припал к горлышку. Майкл решительно отобрал у него бутылку и возвратил владелице, которая, облизав горлышко, отпила еще глоток.
— Как вас зовут? — спросила Чесна по-немецки. Женщина замотала головой. Чесна попыталась составить фразу по-норвежски, хотя почти не знала этого языка. Тогда она прижала руку к груди. — Чесна. — Показала на Майкла: — Майкл. — А потом на довольного русского: — Лазарь.
— А! — радостно закивала собеседница и указала рукой себе между ног. — Китти! — сказала она. — Позалуйте!
— Кругом, черт возьми, одни проблемы, — глубокомысленно изрек Лазарь.
Хижина не блистала чистотой, зато здесь было тепло. Майкл снял парку и повесил ее на гвоздь, в то время как Чесна пыталась найти общий язык с крепко набравшейся хозяйкой хижины. Ей удалось узнать только то, что женщина живет здесь и что водки у нее предостаточно.
Открылась дверь, и колокольчики снова забренчали. Вошел Гуркс.
— Ну вот и я! — сказал он, снимая тяжелое пальто. — А вы, я вижу, уже успели познакомиться!
При виде его Китти захихикала, залпом опрокинула в себя все, что оставалось в бутылке, и плюхнулась на затрещавший под ней диван.
— С мебелью она обходится довольно сурово, — признал Гуркс, — но во всем остальном довольно мила. Кто у вас за главного?
— Я, — ответила Чесна.
— Хорошо. — Гуркс заговорил с Китти на певучем диалекте. Китти кивнула и, перестав улыбаться, начала пристально разглядывать Чесну. — Я сказал ей, кто вы, — объяснил Гуркс. — Она ждала вас.