Веня опять почувствовал себя неудачником и человеком второго сорта. Он почти с ненавистью смотрел на свою спутницу, которая от души наслаждалась вечером и приятным обществом. Он больше не собирался с ней встречаться, противно было даже прикасаться к ней.
Веня злился и наливался привычной белой яростью. Стас опять его сделал. И со своей милой подружкой, которая была настоящей королевой вечера, но сама будто этого не замечала, и со своим дружеским участием, и со своей военной выправкой и серыми веселыми глазами. Герой и настоящий друг, как тогда в походе. Всех спас, скромно прятался от наград и злился, когда его хвалили.
Веня опять ненавидел Стаса, ещё сильней, ещё безудержней.
В пультогостиной что-то упало, и раздался весёлый громкий голос Теда, ему что-то тихо ответил Денис. Вениамин Игнатьевич отвлёкся от тяжёлых воспоминаний и чуть рассеяно оглянулся вокруг. Его взгляд упал на тускло поблескивающее в искусственном свете сквозь прозрачную упаковку лезвие скальпеля. И вдруг что-то щёлкнуло в голове доктора Бобкова. Он вспомнил. Вспомнил, где видел безучастные глаза, смотрящие в никуда, так похожие на спокойный взгляд навигатора Воронцова. Совсем недавно, совсем.
Вениамин Игнатьевич тронул пальцем шуршащую ленту блистера. Да нет! Этого просто не может быть. Чушь. Ерунда какая-то.
Хотя проверить еще раз стоит.
Быстро набрал номер своего хорошего знакомого и постоянного пациента, офицера транспортной полиции, и запросил точный и подробный отчёт об аварии корабля «Чёрная Звезда». Ответ он получил, и тот его поразил — но совсем не так, как он предполагал. Через пару минут он уже читал о чудовищных повреждениях, которые получил звездолёт, о погибших людях и навигаторе, пропавшем без вести.
Вениамин Игнатьевич прищурился: пропавшем без вести или сбежавшем? А чего ради навигатору сбегать? Не он ли виноват в крушении транспортника «Чёрная Звезда»? Если так, то это настоящая удача, шанс, который упускать нельзя.
Перед внутренним взором Вени опять мелькнула операционная и глаза киборга, глядящие в бесконечность. Он решительно тряхнул головой, отгоняя навязчивую картинку. Хотя… На всякий случай… Почему-то вспомнился скабрезный анекдот про монашку, натягивающую презерватив на свечку. Он усмехнулся: а что, всяко может быть!
Скрипнула дверь медотсека, Вениамин Игнатьевич скосил глаза — на пороге стоял Стас с самым несчастным выражением лица, даже жаль его стало, бедолагу.
— Веня, ну я же просил! — трагическим шепотом возопил Станислав, потрясая стиснутыми кулаками, как Геракл у подножия Олимпа, с вершины которого ему глумливо продиктовали двенадцать подвигов.
Вениамин Игнатьевич взял себя в руки и пожал плечами:
— Поверь мне, Стасик, это для нас всех наилучший и единственный в этой ситуации вариант. — Потом чуть нервно пожевал губы и склонил голову. — Стасик, у меня ведь есть несколько часов в запасе? Пока вы грузитесь, оформляете документы и прочее?
— Что-то случилось? — Стас сразу забыл о раздражающем его навигаторе.
Веня дробно рассмеялся:
— Ничего, Стасик, ничего страшного, просто срочно просили подъехать в клинику, там какая-то неразбериха с документами. Ты же знаешь этих бюрократов!
========== Глава 4 ==========
К счастью Вениамина Игнатьевича, учёные задержали вылет транспортника ещё на несколько часов, потом погрузка, нервничающий Стас, высокомерный Владимир — руководитель научной экспедиции, в общем, вылет изрядно отсрочился. Доктор все успел — и домой заскочить за чуть было не забытой в суматохе сборов дорогой сердцу эмблемой, и встретиться с кем надо, получить ценную, столь необходимую информацию, и набор гаджетов, часть из которых была незаконной, часть подпольной, а часть откровенно ворованной, но это были такие мелочи по сравнению с пугающей перспективой.
Но стоило Вениамину Игнатьевичу вернуться в космопорт, как хлопоты навалились с новой силой: бюрократическая машина успела проехаться не только по Стасику, но заодно и по нему. Совершенно неожиданно выяснилось, что часть оборудования для медотсека не завезли. Конечно, можно было плюнуть на недокомплект диагностов, а тем более на устаревшие и архаичные резиновые жгуты, по какому-то нелепому стечению обстоятельств до сих пор входившие в список необходимых средств и материалов. Но розовощёкий юнец-чиновник, не успевший ни растерять задорного энтузиазма, ни научиться «решать проблемы» другим способом, был упорен в своей твёрдокаменной приверженности букве закона до такой степени, что Вениамин Игнатьевич почувствовал себя сродни Копернику или Бруно, короче, всем тем, кто боролся с косностью взглядов и страдал от упоротых консерваторов.
За всей этой нервотрёпкой рыжий навигатор отошёл на второй план — успеет с ним ещё разобраться Вениамин Игнатьевич. В его каюте было надёжно припрятано личное дело Дениса Воронцова и кое-что ещё, что могло пригодиться в приватном разговоре с молодым и физически крепким человеком. Шантаж — дело благородное, но явно сопряженное с определённым риском.
Но всё это потом, главное сейчас — утащить Стасика с Нового Бобруйска. Подальше от братьев-однополчан и завидных перспектив стать инструктором.
Как назло, на таможне оказалась неожиданная очередь, которая грозила перерасти в многочасовую пробку. Это было некстати по всем пунктам: сорвать сроки раньше времени не хотелось, да и нервозность команды и пассажиров пока была Вениамину Игнатьевичу не на руку.
Не говоря уж о том, что у него были и дополнительные поводы для беспокойства. Хоть на Дениса Воронцова и не заведено уголовного дела, но полиция с ним, скорее всего, не против поговорить, как и страховая компания. Впрочем, и владелец «Чёрной Звезды», выживший в аварии, тоже наверняка хотел бы задать ему пару-тройку вопросов.
Значит, надо, чтоб у Дениса появился кто-то, кому он сможет доверять. И не просто кто-то, а именно он, доктор Бобков.
Вениамин Игнатьевич, очень неплохой психолог, сможет убедить этого рыжего навигатора, что не в его интересах ссориться с доктором. Воронцов еще и благодарен должен быть тому, кто поможет укрыться от толпы людей в форме и без, которые умирают от желания с ним поговорить.
Помощь свою, разумеется, следует преувеличить и Дениса в зависимость от корабельного доктора поставить. Поставить — хорошее слово, и зависимость тоже. Вениамин Игнатьевич снова представил себе худое лицо, полускрытое свежепромытой рыжей челкой, и чуть скабрезно усмехнулся. Надо же, какие неожиданные открытия можно сделать о себе на старости лет…
Даже такие невинные слова, если их сказать о рыжем навигаторе, способны вызвать, как выяснилось, ассоциации совсем даже не невинные… Воистину, жизнь полна сюрпризов!
Однако разберемся с этим позже.
Вениамин Игнатьевич настолько погрузился в свои переживания и мысли, что на несколько минут выпустил из вида «объект Х».
В себя его привёл странный бубнёж биологов: «А фосфодезаминазный тест проводили? — Нет, только посев на Зайцеву-Блыгу».
Он тряхнул головой и огляделся: рыжий навигатор дремал в кресле, запрокинув голову и свесив кисти рук с подлокотников. Вениамин Игнатьевич невольно задержался взглядом на тонких пальцах и узкой ладони.
Руки молодого человека были… В голове крутилось какое-то устаревшее, но очень верное слово. Нет, не красивы (хотя и красивыми их тоже можно было назвать), было какое-то определение, очень верно характеризующее их.
Изящные? Да, но не только. Тонкие? Сильные? Вдруг всплыл давний разговор с коллегой и как тот сказал об общем знакомом: «У него такой породистый вид».
Да! Именно, несмотря на обноски, худобу, болезненную бледность и обломанные ногти со следами грязи под ними — руки у рыжего оборванца были именно породистыми, впрочем, как и весь он.
Навигатор зашёлся в новом приступе кашля, наваждение рассеялось, и перед Вениамином Игнатьевичем опять был худой бомж с помойки.