— Очень рано, — ответил Критон. — Мне по-стариковски не спится, Сократ.
— И давно ты здесь?
— Давно. Не хотел будить тебя.
— С чем ты пришёл?
— Сегодня вернётся с Делоса корабль.
— Завтра, — возразил Сократ. — Мне снилось, что корабль придёт завтра, — улыбнулся он. — Так что у нас ещё есть время поговорить.
— Послушай, Сократ, — заговорил Критон, волнуясь. — Ещё есть время, ещё не поздно. Умоляю тебя. К побегу давно всё готово. Нужно только одно — твоё согласие. Послушайся меня и не отказывайся от спасения. Я не могу лишиться тебя. Мне никогда и нигде больше не найти такого друга, Сократ! Уже и теперь говорят, что от тебя отказались все друзья. Что может быть позорнее такой славы?!
— Прости меня, — сказал Сократ. — Ведь мы уже всё обсудили. Не огорчай меня своей настойчивостью. Я люблю вас всех, очень люблю. Но более всего люблю философию, которую избрал прежде, чем встретиться с вами, с моими друзьями... Нет, милый Критон, ничего нельзя ставить выше справедливости: ни детей, ни друзей, ни жизнь. Если ты станешь снова переубеждать меня, напрасно потеряешь время. Прости.
Солнце висело над горной грядой, и она притягивала его к своим зубцам, как притягивают железное кольцо магнесийские камни. Надвигался тихий и тёплый вечер. И никто не молил всесильного Зевса о свершении чуда справедливости. Одна лишь Ксантиппа, жена Сократа, кричала и в отчаянии рвала на себе волосы. Друзья, которые были с ней в этот час, не могли удержать слёз.
Солнце уже коснулось краем зубчатой гряды, когда всех их впустили в камеру для прощаний. Сократ вышел из комнаты, в которой мылся, и велел женщинам уйти.
— Пусть принесут яд, если уже приготовили его, — сказал он тюремщику. — А если нет, пусть сотрут цикуту, — и стал смотреть в окно, пробитое в толстой каменной стене.
Он видел Акрополь. Закатное солнце освещало золотым светом мраморные колонны Парфенона. И это было так чудесно и милосердно: увидеть перед кончиной лучшее из всего, что построили на земле люди...
— Солнце ещё не закатилось, Сократ, — сказал Критон. — Зачем ты торопишься? Иные принимали яд затемно, а до того ужинали, пили вволю... Время терпит!
— Смешно, Критон, цепляться за жизнь и дрожать над её последними каплями. Пусть принесут яд, друг мой. Вели сделать это.
Критон помедлил, затем вздохнул и кивнул головой рабу, стоявшему у дверей.
Раб удалился. Его не было довольно долго.
Сократ всё стоял у окна, и друзья, подходя по одному, молча обнимали его. Только фиванец Кебет сказал:
— Душа бессмертна. Я тоже в это верю.
Среди друзей, пришедших проститься с Сократом, не было только Платона: жестокая болезнь снова приковала его к постели.
— Вот и нет солнца, — сказал Сократ, взглянув в последний раз на погасший Парфенон.
И в этот момент в дверях показались двое: раб и тюремщик с чашей в руках.
Сократ взял чашу и попросил тюремщика:
— Объясни, что делать.
— Просто выпей, — ответил тот. — Выпей и ходи. Оно подействует само, это зелье.
Сократ поднёс чашу ко рту, оглядел друзей с улыбкой и спросил у тюремщика:
— Можно ли этим напитком сделать возлияние кому-нибудь из богов?
— Мы стёрли ровно столько, Сократ, сколько надо выпить.
— Понимаю. Но молиться богам нужно, чтобы переселение из этого мира в иной было удачным. Я думаю, что тот, кто станет сопровождать мою душу, уже стоит у дверей. Не следует заставлять его ждать слишком долго. Да будет так. — Сократ медленно выпил яд.
Потом стал ходить по камере. А когда почувствовал, что ноги отяжелели, подошёл к ложу, снял педилы, подаренные Симоном, и лёг на спину. — Критон, подойди, — позвал он.
Критон приблизился и опустился возле ложа на колени.
— Я слушаю тебя, Сократ. Говори, пока можешь.
— Критон, по нашим древним обычаям выздоравливающие люди приносят богу врачевания Асклепию в подарок петуха. Я думаю, мой друг, что смерть — это исцеление. Сейчас мне откроется самая важная истина... Так отдайте же за меня петуха Асклепию, не забудьте! — Сократ прикрыл лицо стареньким гиматием и затих.
— Не хочешь ли ещё что-нибудь сказать? — спросил Критон.
Сократ не ответил.
В тот день, узнав о казни Сократа, афиняне побили камнями Мелета, а кожевник Анит и оратор Ликон убежали из города, боясь гнева сограждан.
Три дня после похорон Сократа лил дождь.
Об авторе
ДОМБРОВСКИЙ АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ родился в 1934 г. в Крыму. Окончил философский факультет Ленинградского государственного университета.