Выбрать главу

– Да, – кивнул Робер, силясь осознать услышанное. Оно плохо вязалось с теми мечтами, которые он питал, вступая в Орден Храма: во главе победоносной армии сражать сотни сарацин, завоевывая для христиан новые и новые земли…

В реальности все оказалось гораздо прозаичнее. Дипломатия, договоры, а где не выходит – оборона. И только в крайних случаях – нападение.

– Вот так, – проговорил брат Анри, – только сила наших мечей делает королевство крепким, и только крепкое королевство может уцелеть здесь, среди бескрайних земель, населенных язычниками.

– Слава Господу, королевство крепко! – сказал брат Гильом.

– Одна видимость, сир, – охотно откликнулся брат Жан. – Стоит королю Амори, не допусти такого Матерь Божья, умереть без наследников, и страна опять будет ввергнута в хаос, как двадцать лет назад, во время мятежа Лузиньянов!

– Увы, это так, – покачал головой брат Анри. – пулены против прибывших из Европы, гриффоны [67] против венецианцев, храмовники против госпитальеров…

– Не стоит о грустном, сеньоры! – брат Жан отхлебнул из кубка, на лице его появилась улыбка. – Вы, наверняка не знаете веселую историю, которая случилась у нас в прошлом году! Помните Жорже де Буша, гасконского барона, сеньора Форбии?

– Это на юге, у Аскалона? – уточнил брат Андре. – В сеньории д'Ибеленов?

– Совершенно верно, – командор весь затрясся от сдерживаемого смеха. – Прошлым летом разбойник Усама напал на земли де Буша и ухитрился похитить у него любимого боевого коня, равного которому, как говорят, не было во всем Леванте! Барон пришел в ярость и поклялся поймать Усаму, а до того времени не брить бороды и не бывать в бане!

– И что? – поинтересовался брат Андре. – Каково пришлось хвастливому гасконцу?

– Плохо пришлось! – брат Жан рассмеялся. – Поймать разбойника в песках сложнее, чем дельфина в море! Де Буш уже год рыщет по пустыне, пахнет от него так, что даже кони шарахаются! А Усаму найти никак не может!

– Так и придется ему ехать в Рим, молить Апостолика о снятии обета! – под общий хохот рыцарей заметил брат Анри.

Когда отсмеялись, он спросил, уже серьезно:

– А тебе как на командорской должности, брат Жан?

– Больше хлопот, чем почета, – пожал плечами толстый сержант. – Сами понимаете, без позволения командора Земли [68] я и шагу в своем Доме ступить не могу. На то, чтобы отделать церковь в командорстве мягким, королевским известняком, нужно разрешение из Иерусалима! Но сержанту выше не подняться, так что я доволен! А вы, брат Анри? Что планируете делать вы, приехав в Святой Град? Некоторые братья говорят, что сенешаль Ордена слишком стар, и что пора избрать на его место нового человека…

– Нет, – брат Анри рассмеялся. – Я с нетерпением жду того момента, когда избавлюсь от буллы и кошеля [69] визитера! Место сенешаля не привлекает меня! Я надеюсь, что магистр во славу Господа даст под мое начало замок на границе христианских земель, в Сирии или Заиорданье, и я смогу там спокойно служить делу Ордена своим мечом!

– Боюсь, что вам не дадут этого сделать, – покачал головой брат Жан. – Но я слышу, что звонят к повечерию. Грехом будет командору не посетить службу в своем Доме! Прошу за мной, братья!

После службы по заведенному распорядку каждый из рыцарей отправился смотреть, как устроили его коней. При появлении Робера Вельянгиф, шумно хрупающий насыпанным в кормушку овсом, поднял голову и приветственно заржал. Жеребец был вычищен и ухожен, черная шкура его лоснилась.

Уяснив, что с ездовой лошадью и заводным конем все в порядке, Робер вышел из конюшни, где столкнулся с братом Анри.

– Во имя Господа, – сказал тот, делая вид, что ужасно напуган неожиданным появлением молодого рыцаря. – Брат Робер! Не стоит ходить с такой поспешностью! Помните, что в Доме все должно делаться достойным Ордена образом!

– Прошу простить меня, сир, во имя Господа, – брат Робер слегка поклонился, подыгрывая шутке. – Но не могли бы вы сказать, сир, зачем командорство так укреплено? Ведь у города толстые стены, и неверные вряд ли смогут перебраться через них…

– Эти стены не только от неверных, – покачал головой брат Анри. Голос его был грустен. – У Ордена много врагов и среди христиан. Многие завидуют нашей славе и силе. Итальянцы готовы вонзить клыки нам в глотку, Орден Святого Иоанна помнит старые обиды. Ведь мы воевали с ними не так давно [70] ! И кто знает, как отнесется к нам король Амори, когда возмужает? Его венценосный дед, Амори I, как рассказывают, вовсе собирался ликвидировать Орден…

– Я же думал, что все христиане едины пред лицом язычников!

– Не всегда, брат Робер! Не всегда! – брат Анри мягко улыбнулся. – Помните, что не всякий христианин – друг Ордена, как не всякий сарацин – его враг.

После этих слов Робер неожиданно ощутил, что страшно устал, мягкий сумрак, наваливающийся на Акру, показался тяжелым и душным, точно толстое одеяло. На мгновение покачнувшись, молодой рыцарь не смог сдержать зевок.

– Самое время для сна, – понимающе усмехнулся брат Анри. – Пойдем. Брат Жан отвел нам лучшие комнаты во всем командорстве! Все же должность визитера чего-то да стоит!

Глава 3

Люди с Запада, мы превратились в жителей Востока. Вчерашний латинянин или француз стал в этой стране галилеянином или палестинцем. Житель Реймса или Шартра теперь обратился в сирийца или антиохийца. Мы позабыли свои родные земли, где родились. Мы не получаем больше оттуда вестей.

Фульхерий Шартрский, хроники, 1101

24 мая 1207 г.

Левант, Акра – Замок узких проходов

В командорстве Акры отряд под командованием брата Анри провел всего два дня. А на третий из южных, Сен-Антуанских ворот города выехал довольно большой караван. Впереди скакал разъезд туркополов на местных конях, невысоких и тонконогих. Вслед за ними двигались рыцари Храма в сопровождении оруженосцев.

За ними тянулась колонна почти в три десятка рыцарей-наемников, решивших послужить Ордену. Брат Жан завербовал их и с удобной оказией отправил в Иерусалим, к магистру. На одежды из грубой коричневой ткани, положенные мирским рыцарям в Ордене, были нашиты алые кресты. Грубыми голосами наемники тянули одну из известных крестовых песен:

Мы восхваляем наши имена, Но станет явной скудность суесловий, Когда поднять свой крест на рамена Мы в эти дни не будем наготове. За нас Христос, исполненный любови, Погиб в земле, что туркам отдана. Зальем поля потоком вражьей крови, Иль наша честь навек посрамлена! [71]  

Вслед за рыцарями крутились колеса телег, нагруженных тем, что привез из Европы "Святой Фока". Здесь были тонкие ткани из Реймса, железные заготовки для доспехов, кованные между Луарой и Сеной, и многое другое.

За повозками тесной группой ехали братья-сержанты, числом в полтора десятка, а замыкал движение еще один разъезд туркополов. Чуть дальше от Акры, когда пойдут земли не столь безопасные, разъезды будут высланы и в стороны от каравана.

Дорога тянулась на юг, среди виноградников и оливковых садов, пересекала реку, на которой виднелись силуэты водяных мельниц. На них производили главное, помимо пряностей, богатство Святой Земли – тростниковый сахар, который потом отправлялся в Европу. Большая часть мельниц принадлежала королю.

Копыта равномерно били в пыль дороги, солнце пылало в безоблачном синем небе, заставляя забыть о том, что всего лишь май, и монотонно звучала крестовая песня:

вернуться

67

прозвище греков в Леванте

вернуться

68

Святой Земли и Иерусалима

вернуться

69

булла – т. е. печать и кошель, т. е. финансовые средства – символы орденской должности

вернуться

70

в 1198 г.

вернуться

71

здесь и далее: стихи – Конона де Бетюн, перевод – Е. Васильевой