Однако в то время, когда церковь Рима была всецело поглощена упорядочением догматики и иерархической структуры, кельтская церковь проявляла интерес к душам и сердцам простых людей. К 597 году кельтская модель христианства получила столь широкое распространение, что это вызвало отнюдь не безосновательные опасения Рима. Поэтому для приведения исповедываемой бриттами веры в полное соответствие с католическими канонами, епископ римский Григорий специально направил в Южную Англию большой отряд монахов-бенедиктинцев во главе с Августином. Время прибытия римского эмиссара было выбрано не случайно, ибо незадолго до его появления на острове скончался знаменитый «отец священного братства», нежно любимый кельтами св. Колумбан. Августин начал свою деятельность на юго-востоке Туманного Альбиона, а если точнее, то в Кенте, где супруга местного короля Этельберта была по рождению католичкой. В 601 году Августин был провозглашен епископом Кентерберийским, а два года спустя предпринял попытку стать также и примасом кельтской церкви. Однако в стране, чья церковь была по духу гораздо ближе к назарейской, нежели римской, такая затея заранее была обречена на провал. Замысел Августина в действительности заключался не в придании ритуального единообразия обеим церквям, а в достижении любыми средствами полного подчинения Риму той национальной церкви, которую он объявил более или менее еретической.
И только в 664 году, на поместном соборе в Уитби, на севере Йоркшира, Риму удалось одержать первую в области догматики победу над кельтской церковью. Основные дебаты развернулись вокруг времени празднования Пасхи, поскольку верховный понтифик того периода решил, что христианская Пасха более не должна ассоциироваться с иудейским Песахом. Вопреки всем существовавшим кельтским традициям и обычаям римские пастыри преуспели в достижении своей цели, оборвав навеки исторические связи между евреями и кельтами. По английской традиции, однако, празднование Пасхи никоим образом не связывалось с отмечанием Песаха иудеями. Кроме того, британские пасхальные торжества никоим образом не были связаны и с Иисусом. Пасха, в действительности, символизировала ежегодное рождение кельтской богини весны Эстры, праздник которой отмечался еще с языческих времен и не имел никакого отношения к христианству.
По завершении собора Рим усилил свой нажим на Британию, но подчинить кельтскую церковь возможно было лишь, открыто объявив войну Ирландии. Однако времена Римской империи давно миновали, и армии, которую католическая церковь смогла бы призвать под свои знамена, никогда бы не удалось разбить бесстрашные дружины ирландских королей. И, как результат, кельтская церковь продолжила активную деятельность в Британии, а Священное братство св. Колумбана стало духовной вотчиной королей скоттов.
Вследствие такого положения дел, наибольшее беспокойство епископов римских вызывала их собственная неспособность добиться верховенства над королевскими династиями бриттов. Определенные надежды на успех Рим связывал с королем Артуром, но тот погиб, а право наследования друидических и назарейских традиций было навечно закреплено за потомками его единокровного брата Ихада Бруида. Вскоре после восшествия Ихада на престол, в 610 году епископ Бонифаций IV добавил к своему званию понтифика («мостостроителя») еще и титул папы римского. Это была совершенно откровенная попытка конкуренции с овеянным вековыми традициями отличительным величанием «отца», унаследованном кельтами от ессеев и назареев. И когда Рим обратился к аббату Бангорскому Дианоту с позиций своего нового папского верховенства, то пастырь ответил, что ни сам он, ни его коллеги не признают подобного рода полномочий. Они были готовы, как он сказал, признать церковь Бога, «но что касается лона церкви, то мы не знаем ни одного, кого бы нужно было величать вашим титулом „папа“ (или епископом над епископами)».
На протяжении многих столетий неоднократно предпринимались попытки лишить кельтскую церковь ее священнического и патриархального наследия. А оно было в достаточной степени авторитетным, чтобы возбудить нездоровый интерес Ватикана. Католическое таинство священства, как было принято считать, зиждилось на передаче апостольской благодати. Однако возможно ли было подтвердить законность такой передачи, если сам апостол Петр — с которого якобы все и началось — на самом деле никогда не был епископом. Первым официально возведенным в достоинство епископа римского был британский принц Линий — сын пендрагона Карактака. Как записано в «Апостольских постановлениях», истинную передачу благодати начал именно он, после того как в 58 году от Р.Х., Павел, еще при жизни св. Петра, поставил его на епископство. Позднее, в 180 году от Р.Х. епископ Ириней Леонский писал, что «апостолы, заложив и возведя храм в Риме, передали право пастырского служения в нем Линию». Для того, чтобы скрыть истинно королевское происхождение Линия, его зачастую умышленно изображали низкородным рабом. Но, несмотря на все ухищрения, он так и остался бельмом на глазу католической церкви, вынужденной вследствие этого считать папский догмат «непогрешимым». В противной случае рушилась стройная концепция передачи всему сонму первосвященников апостольской благодати от Петра, который никогда не был епископом ни в Риме, ни в любом другом месте.