Картрайт был братом священника, который изобрёл ткацкий станок, совершивший революцию на фабриках. Этот же Картрайт, Джон, был высоким, худым и прямым стариком с улыбчивым, открытым лицом и в простом каштановом парике, скрывающем седые волосы. Он тепло поприветствовал Росса, и они отправились в гостиную, где собрались гости. Присутствовали только две дамы, да и те быстро ушли. Росс пригубил прекрасное канарское и пожевал печенье, пока его представляли остальным.
С большинством гостей он прежде не встречался, некоторых знал по имени. Молодо выглядящий мужчина средних лет по фамилии Клиффорд писал на тему законодательства и считался явным радикалом. Генри Хант, примерно того же возраста, славился своими габаритами, напыщенностью и зажигательными речами. Юношу с заметным ланкаширским акцентом звали Сэмюэль Бэмфорд, так он представился. Рядом с ним стоял Генри Брогам, стряпчий-радикал, помогающий с финансированием «Эдинбургского вестника», сейчас он остался без места в парламенте. Присутствовал также Сэмюэль Уитбред, сын пивовара и истый пацифист, но явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Но почётным гостем, если можно так сказать, был сорокалетний владелец мануфактуры и реформатор Роберт Оуэн. Необразованный, выходец из бедной семьи, в возрасте десяти лет он поступил учеником в мануфактурную лавку, но к девятнадцати годам каким-то чудом стал управляющим фабрики в Манчестере с пятьюстами работниками. С тех пор он славился как филантроп, владелец мануфактуры в Нью-Ланарке на Клайде, где ставил потрясающие эксперименты, опекая своих работников, обучая их детей и разделяя с ними прибыль. Его последняя книга, «Новый взгляд на общество», вышла в прошлом году и привлекла всеобщее внимание. Росс прочитал её летом, и потому поздравил автора при встрече.
Вечер был приятным, после ужина, когда разлили бренди, майор Картрайт сказал, кивнув в сторону Роберта Оуэна:
— «Новый взгляд на общество», а, Полдарк? Разве не этого мы все желаем?
— Большинство из собравшихся здесь, — ответил Росс. — Не уверен, что могу ответить за страну в целом.
— Зависит от того, что назвать страной. Аристократы — определённо нет, я согласен. Да и землевладельцы вроде нас...
— Как и торговцы, банкиры, владельцы предприятий... Но я, разумеется, понял, о чем вы.
— Это идеалы, за которые я борюсь всю жизнь.
— Я знаю. Никто не сделал бы больше. Недавно я прочитал ваши «Письма о реформе Палаты общин». Весьма убедительные аргументы. Уверен, они возымеют эффект.
— Возымеют эффект? Боюсь, крайне небольшой.
— Ох, я бы так не сказал... — начал Росс, но потом умолк, поняв, что хозяин, вероятно, прав.
— Однажды историки напишут, что реформа в нашей стране запоздала на пятьдесят лет из-за примера французов. Тех, кто пытается совершить в Британии мирную революцию, начинают немедленно подозревать, что они хотят кровопролития. И это тупик, постоянное непонимание не целей, а средств.
— Теперь, когда война окончена, парламент более снисходительно отнесётся к вашим идеям.
— Я-то надеялся, сэр, что вы скажете «к нашим идеям»!
— Прекрасно. Пусть будет так.
Картрайт хлопнул себя по руке.
— Ещё столько предстоит сделать! Особенно нам не хватает помощи в парламенте, людей, которые могут говорить от нашего имени в Палате, убедить, спорить, защищать. Оглянитесь вокруг. Помимо вас единственный член парламента здесь — это Уитбред, а он, несмотря на все свои таланты, нездоров, и к тому же, как мне кажется, его отвлекает театр «Друри-лейн». Вы наверняка знаете, что я часто баллотировался в парламент, но так никогда и не был избран. Мы, радикалы, вестники перемен, хотим добиться их конституционными средствами, но на нас смотрят с подозрением и недоверием, как на зачинщиков недовольства.
Росс глотнул бренди.
— То, за что вы всю жизнь выступали, майор Картрайт, не так далеко от «Прав человека» Томаса Пейна [10]. Один человек — один голос, пенсии для стариков, тайное голосование, ежегодные выборы парламента и всё прочее... Ведь так? Уверен, всё это правильно и со временем так и будет, но вся программа целиком, записанная на одном листке бумаги, встревожит среднего члена парламента. Разве сейчас мы все не хотим первым делом принять более практические меры для облегчения положения дел?
— Какие, например?
— Что ж... систему контроля условий труда на фабриках, запрет на детский труд ниже определённого возраста, ограничение часов ежедневной работы для мужчин, женщин и детей, кое-какие изменения в законе о бедных, которые не лишат их стимулов для работы, но дадут людям в тяжёлом положении некоторые средства на пропитание и крышу над головой?
10
Томас Пейн — идеолог американской революции, названный «крёстным отцом» США. Горячо приветствовал французскую революцию и был избран в Конвент.