Я вдыхал аромат её кожи, прижимал к себе её горячее податливое тело, и мне казалось, что я растворяюсь в ней полностью и без остатка, как-будто мы стали единым целым – не только наши тела, но и наши души. Это было невыразимо никакими словами. Я чувствовал себя вознёсшимся на самую вершину блаженства: острого, как бритва и одновременно наполненного безграничным душевным покоем и светлой радостью.
Подумалось: «Нет, Дев был не прав! Любовь к женщине может стоять выше любых целей. Слепое следование предписанным нормам не всегда благо для конкретного человека»...
* * *
Девятиметровые лохматые свечи лейкодендронов окаймляли слепящую отражённым солнцем пирамиду остова здания Совета, стояли стройными рядами вдоль проспекта Свободы, серебрясь на солнце своими удивительными листьями, покрытыми тысячами шелковистых волосков. Весной, когда эти южноафриканские красавцы покрывались крупными цветами нежного абрикосового оттенка, площадь Совета и весь проспект наполнялись манящим ароматом ванили, и сюда, словно мотыльки на огонь, устремлялись тысячи влюблённых парочек, предпочитая это место в Городе даже знаменитым Садам Любви.
За высокими дверями в большом круглом зале разноцветные витражи арочных окон искрились пёстрыми бликами, которые смешивались в центре зала с солнечным светом, лившимся сквозь большое отверстие в высоком куполе потолка.
Я погрузился в причудливое разноцветное сияние, с любопытством заглядывая в ниши между витражей, где сгущался фиолетовый сумрак. Низкие мягкие кресла, расставленные вдоль стен, манили к ленивому отдыху, но отдыхать мне сейчас было некогда. Члены Совета, должно быть, уже собрались в зале совещаний на втором этаже, чтобы огласить мою дальнейшую судьбу, хотя и без них я прекрасно знал, что ждёт меня впереди.
Справа, по лестнице розового мрамора, украшенной перилами с золотым литьём, мне навстречу спустился Юлий Торрена. Он тоже входил в Совет и вызвался представить меня аттестационной комиссии. Юлий радостно пожал мою руку, и повёл меня на просторную округлую площадку, куда выходили двери из матового волокнистого стекла. Торрена остановился около одной из них и придирчиво осмотрел меня с ног до головы.
- Ты только не волнуйся, Максим, - сдержанно сказал он. - Председателя Совета, Дана Эузу ты знаешь. С остальными членами Совета тебе, возможно, приходилось встречаться по работе. Во всяком случае, все они приехали сюда только ради встречи с тобой, и в их объективности можешь не сомневаться. Ну, удачи тебе!
Юлий легонько похлопал меня по спине, и я уверенно шагнул через порог.
Просторное светлое помещение было залито рассеянным белым светом, исходившим от наклонного высокого потолка, отлитого из волокнистого стекла молочного оттенка. Мне навстречу вышел чернокожий гигант в свободной жёлтой накидке, наброшенной на мускулистые плечи. Дан Эузу протянул в приветствии громадную ладонь, улыбаясь мне белозубой улыбкой. Я пожал его руку и осмотрелся.
За подковообразным узким столом сидели пять человек. Они поднялись со своих мест, приветствуя меня традиционными жестами. На столе перед каждым были разложены листы электронных справочников. На их тонких гибких экранах высвечивались какие-то кривые и графики, сменялись голограммами и столбцами светящегося текста.
- Проходите, - широким жестом Дан Эузу предложил мне сесть в кресло у стола, и вернулся на своё место среди остальных членов Совета.
Торрена сел рядом с ним. Я опустился на предложенное место, ощущая себя школьником перед ответственным экзаменом. Юлий ободряюще улыбнулся мне. Я ответил ему коротким кивком и выжидательно посмотрел на председателя.
- Хочу представить вам членов Совета, которые вошли в комиссию, - сказал Дан Эузу. - Возможно, с кем-то вы уже знакомы. Кого-то, скорее всего, видите сегодня впервые.
Я не возражал.
- Справа от меня наши гости из Австрало-Азиатского жилого пояса: Фудо Ходери и Арджун Паллав, - председатель Совета представил широколицего, добродушного на вид азиата с коротко стриженным ёжиком волос на голове рядом с которым сидел смуглый серьёзный мужчина с проницательным взглядом карих глаз.
- Слева члены Совета от Афро-Американского жилого пояса - Госвит Лимме и Кэй Ласс, - продолжал Дан Эузу.
Я кивнул мулату с живым, слегка вытянутым лицом и атлетично сложенному человеку средних лет, красноватый оттенок кожи которого подчёркивал резкую черноту его глаз, выдавая в нём потомка мудрых индейских вождей.