- Смотрите! - неожиданно воскликнул Ян, указывая куда-то в иллюминатор.
Зеленовато-оранжевый шар спутника был окутан дымкой, рассеивавшей видимый свет. Как пояснил пилот, она возникала от облучения верхних слоёв атмосферы космическими лучами, разбивавшими молекулы азота и метана, осколки которых образовывали сложные большие молекулы, конденсировавшиеся в аэрозоли. Но сейчас в этой дымке блеснул отчётливый солнечный блик. На него и указывал юноша. Этот блик полыхнул расплавленным золотом в районе северного полюса планеты, в том месте, где простирались тёмные рваные пятна каких-то образований, видимые даже с орбиты.
- Это отражение в одном из северных метановых озёр, - снова сообщил Ол Ринор. - Они пересыхают периодически, но сейчас всё ещё полны.
- Здорово! Это просто фантастически красиво! - вырвалось у Дэвики. Она заворожено смотрела на ослепительные золотые всполохи, стекавшие вправо по абрису спутника.
- Входим в нижние слои атмосферы! - в ответ деловито сообщил пилот.
На высоте примерно в сто двадцать километров ракетоплан попал в зону сильной турбулентности, но ниже шёл обширный участок полного штиля, куда не проникали, ни ветры, ни турбулентные потоки. Здесь, в шестидесяти километрах от поверхности планетки, людям открылось удивительное зрелище: в чистом, будто бы земном, голубом небе красовался величественный Сатурн, полускрытый ночной тенью. В плоскости его колец, острым белым лезвием рассекавших наискосок желтоватое тело гиганта, сверкали четыре крохотные точки – Энцелад, Диона, Тефия и Рея. И всё это удивительное великолепие подстилала пелена взлохмаченных оранжевых облаков.
Путешественники ещё не успели насладиться удивительной картиной чужого неба, как снова началась тряска и сильные ветра, оставлявшие абсолютно спокойным только пилота, привычного к подобным капризам местной атмосферы. Когда высотомеры показывали отметку в тридцать километров, плотность оранжевого тумана, состоявшего из органических молекул, значительно уменьшилась. Теперь стало возможным рассмотреть поверхность Титана. Он был значительно меньше Земли, и на низком облёте не требовалось больших скоростей. Дневное освещение здесь напоминало земные сумерки, в которых были хорошо видны и светлые возвышенности, похожие на корни огромного дерева, и тёмная равнина, возможно, бывшая дном озера. По экватору спутник опоясывали такие же протяжённые тёмные области, но оказалось, что это вовсе не метановые озёра или моря, как вначале подумали путешественники.
- Это ряды дюн, - пояснил Ол Ринор, отвечая на расспросы Дэвики и племянника Рэда Фламера. - Они тянутся в направлении преобладающих ветров – с запада на восток – на сотни километров. Их у нас называют «кошачьи царапины».
- Действительно, очень похоже! - согласилась Дэвика, не в силах оторвать взгляда от иллюминатора.
- В южном полушарии вы таких не встретите, - кивнул ей через плечо пилот. - Зато там есть массивные горные хребты высотой до полутора километров. Но в целом рельеф Титана относительно ровный. Хотя и крутые склоны здесь совсем не редкость.
- Наверное, это результат сильной эрозии из-за ветров и обилия жидкости? - догадался Рэд Фламер.
- Да, из-за неё. Локальные перепады высот здесь весьма значительны. Но вы не переживайте. Мы сядем в области Меццорамия, в высоких широтах южного полушария. Там нет больших гор, зато развита речная система и находится много небольших этаново-метановых озёр. В этом месте и расположена планетарная станция «Феба-2».
Посадочное поле располагалось в двух километрах от научной станции в том месте, где открывалась обширная плоская равнина, имевшая небольшой уклон в восточном направлении. Равнина эта была окружена со всех сторон глубокими промоинами, змеившимися среди бурых скал-останцов. Едва коленчатые упоры ракетоплана коснулись рыхлой почвы, как вспыхнули мощные осветители, наполняя тревожный сумрак привычным земным светом. Четверо путешественников надели лёгкие скафандры, которые не поддерживали постоянного внутреннего давления, но служили для герметизации и обогрева. Система отопления скафандров была дублирована, а некоторые её важнейшие узлы даже строены. Ведь в случае отказа обогрева в плотной атмосфере человек превратится в заледеневшую мумию гораздо быстрее, чем в вакууме. Жестокий сто восьмидесятиградусный мороз чувствовался сквозь скафандры как обычный холод земной северной зимы.