— Такое обособление или «откол» — «апабхранша» — от универсального языка санскрита вполне логичен, — откидываясь на спинку кресла и закидывая нога на ногу, сообщила Светлана. — Им можно считать, прежде всего, разговорные, живые языки, ведущие от санскрита свою родословную. Думаю, в этом нет ничего удивительного. Ведь единый внешний источник должен был неизбежно искажаться, приспосабливаясь к местным условиям. Та же «Книга Дзиан» или «Пураны» прямо указывают нам на то, что «Сыны Света» не сами дошли до излагаемого ими «знания», а получили его извне и лишь продолжили традицию, правда, по-своему поняв и истолковав полученную мудрость.
— Мысль о едином внешнем источнике языков, как и знаний, и религиозных норм, кстати, хорошо увязывается и с данными психосемантики сознания, — размышляя, произнесла Эйго. — В нашем сознании явно заложены определённые глубинные архетипы в виде психосемантических образов.
— И всё же не стоит сильно увлекаться философичностью Востока в поисках истины в старых текстах, — покачал головой Акира. — Мы пока что не достаточно освоили все символические ключи, на которых основано любое древнее писание. Основой нашего поиска должен быть всё-таки принцип современного научного анализа, хотя философия и может сильно помогать нам в этом. Без неё не обойтись, но и с ней нужно быть осторожным, проверяя её рассуждения на каждом этапе и сверяя их с реальной, пусть и субъективной, действительностью.
— Здесь, наверное, и кроется тот баланс, который позволит нам в дальнейшем создать новую научную парадигму? — заметила Светлана.
— Да, — согласился с ней Акира. — Хотя уже интересен сам факт того, что некое знание космогонии и глубинных сил природы умудряется сохраняться тысячелетиями. Задумайтесь, какая заложена в нём высочайшая эффективность методики сохранения! Эта эффективность свидетельствует о безусловной важности для авторов этого Знания самой задачи его сохранения.
— Вы правы. Но здесь же можно увидеть и очень малую вероятность сугубо автономного сохранения, — заметил я. — Необходимо периодическое вмешательство. Можно провести аналогию с энергией в почти замкнутой системе.
— На самом деле, так оно и есть. Хотя бесполезность этого Знания для неподготовленного ума оно также способно вызывать удивление. Задумайтесь, какая выверенность выдаваемых текстами сведений! Они не позволяют выведать ничего нового, но при этом всё новое объявляют уже провозглашённым… Ни одна теория или философия во всей истории человечества такой характеристикой не обладает. Отточенность образов, позволяющая получать такой сногшибательный результат, также подтверждает мысль о внешнем происхождении этих древних Знаний.
— Но подобное «Знание» становится бесполезным и не эффективным при решении вопросов, которые находятся на острие науки сейчас, — заметил я. — Оно способно лишь подталкивать фантазию исследователя.
— Это само по себе уже не плохо! — философски заметил Акира. — Хотя эффективность такого воздействия и невелика. При нашем-то уровне способностей к восприятию информации извне! И положение не измениться, пока мы не разовьём у себя ум, «способный вместить Вселенную»! Поэтому и задумываешься о том, что передача неких знаний целью всех этих текстов всё-таки, скорее всего, не являлась. Как не являлось целью и стимулирование поиска достоверных знаний. «Сыны Света» умудрились сказать многое, не сказав ни о чём! Над этим стоит также хорошенько задуматься…
— Говоря о «Сынах Света», вы ведь говорите о «солнечных богах»? — полуутвердительно, полувопросительно произнесла Эйго, доверчиво глядя на экзоархеолога.
— Да. Но это Знание им передали «древние боги» — те, что остались в «вышине неба». Сила, которой они вначале творили, и стала причиной их низвержения с высокого статуса «Духовных божественных существ» до положения «злых духов», сведённых нечистой фантазией догматиков христианской веры и эзотерических верований до образа Сатаны и его воинства. Это была сила «крияшакти» — таинственная сила мысли, позволяющая получать внешние и осязаемые формы посредством присущей ей энергии.