– Нет, – покачал головой подросток, – мы ведь совсем недавно в квартиру въехали. Надо бы расспросить старожилов…
Но и старушки, сидевшие около подъезда, которым ребята показали рисунок, мужчину не знали. Следопыты приуныли – выходило, что дядя Крюк вовсе не являлся соседом Захара Филипповича по дому. Но почему же он тогда так называл его?
Потом было обнаружено тело завхоза. В школе шептались, что он сам повесился в заброшенном доме, даже не оставив прощального письма. А ведь вроде причин для самоубийства у него не было. Потом вдруг возник слух, что завхоз и был дядей Крюком, потому и свел счеты с жизнью. Отчего-то все сразу поверили в это, хотя милиция утверждала: нет ни малейшей улики, указывающий на то, что Побатько причастен к серийным убийствам.
Но эйфория, охватившая Заволжск, длилась недолго – неделю спустя после смерти завхоза были обнаружены два новых обезглавленных трупа. Убитыми оказались два младших сына Захара Филипповича. И только члены кружка «Победи дядю Крюка!» поняли, что маньяк привел в исполнение свою угрозу и забрал к себе двух отпрысков завхоза.
Снова и снова юные детективы обходили микрорайон, стараясь напасть на след таинственного убийцы, которого теперь знали в лицо. Однако дядя Крюк как в воду канул – никто не знал человека, нарисованного Олей.
– Может, ты плохо, непохоже нарисовала? – допытывалась у подруги Катя.
Но Оля была непреклонна: конечно же, она нарисовала именно того типа, которого увидела вылезающим через дыру в заборе с территории заброшенного дома.
Прошло еще две недели, наступил май, но поиски ничего не дали. В школе появился новый завхоз. Приближался конец учебного года, на носу были экзамены, и происшествие с Захаром Филипповичем постепенно стало забываться.
Как-то Катя отправилась в булочную. Девочка напряженно думала о том, где же может скрываться дядя Крюк. Не исключено, что он, чувствуя угрозу, просто покинул город…
В этот момент человек, стоявший в очереди перед Катей, обратился к продавщице:
– Мне сайку белого! И вон тех булочек с маком! Две, нет, три штучки.
Катя сразу узнала голос – это был голос дяди Крюка. Мужчина, получив желаемое, расплатился и повернулся. Катя в ужасе отступила – перед ней стоял дядя Крюк собственной персоной! Конечно, не в плаще с капюшоном и со стальным крючком, предназначенным для разделки тел жертв, а в своем обличии простого советского гражданина. Но не было никаких сомнений – вот он, тип, нарисованный Олей!
От ужаса девочка выпустила из рук монеты, которые, звеня и подпрыгивая, покатились по каменному полу булочной. Катя бросилась поднимать их. Маньяк недовольным тоном произнес:
– Прочь с дороги, куриные ноги! Девочка, не мешайся! А то, если будешь себя плохо вести, тебя дядя Крюк заберет!
И мужчина, хохотнув, вышел из булочной. Катя, так и не собрав все монеты, последовала за ним. Притаившись в дверях магазина, она заметила, как дядя Крюк подошел к красному «Запорожцу», на заднем сиденье которого сидел мальчик лет тринадцати. Новая жертва? Но, судя по тому, что мальчик не кричал и не пытался вырваться, он был не жертвой дяди Крюка, а скорее, его сыном.
Мужчина уселся за руль, и автомобиль, зафырчав, тронулся с места. Катя уставилась на номерной знак. Только бы не забыть цифры, только бы не перепутать!
Едва «Запорожец» скрылся за поворотом, девочка вылетела из булочной и побежала к Оле. А вслед ей донесся крик продавщицы:
– Девочка, девочка, стой! Ты же монетки свои не подобрала!
Но в тот момент Кате было не до монеток. Вытащив Олю, которая как раз ужинала, в общий коридор, она, захлебываясь, рассказала ей о том, что буквально только что видела дядю Крюка. После чего девочки тотчас направились к Лене.
Тот, внимательно выслушав рассказ Кати, воскликнул:
– Вот это удача! Ты и номер его «Запорожца» запомнила? Отлично! Потому что один мой дядя – моряк, а другой работает инспектором ГАИ. Правда, не здесь, а в том городе, где мы раньше жили. Но если я его хорошенько попрошу, он сумеет выяснить, на кого зарегистрирован красный «Запорожец».
Потянулось томительное ожидание. Через три дня Леня объявил, что дядя сумел выяснить все, что им требовалось.
– Пришлось сочинить для него целую историю, – сообщил подросток. – Я сказал, что мне понравилась девочка, отец которой ездит на автомобиле с такими номерами, и что я хочу с ней познакомиться, но не знаю, как ее найти. Дядя связался со своими коллегами в Заволжске – и вот она, нужная нам информация!
При упоминании о девочке, которая якобы понравилась Лене, Катя густо покраснела. А Оля с усмешкой провозгласила:
– Ну, не думаю, что тебе в действительности придется обращаться к помощи дяди-милиционера, чтобы узнать, как зовут девочку, которая тебе так понравилась! Ты, я уверена, и так ее имя знаешь. Ведь верно, Катюша?
Катя закашлялась, а потом произнесла:
– Но кто же является дядей Крюком? Как зовут монстра по жизни?
Леня, вытащив из нагрудного кармана школьной формы листок, развернул его и прочитал:
– Онойко Роман Андреевич. Родился в 1946 году. Проживает в Заволжске по следующему адресу: проспект Канатчиков, дом 39, квартира 11.
– Понятно, почему здесь, в нашем районе, дядю Крюка никто не знает, – протянула Оля. – Проспект Канатчиков находится в другой части Заволжска, недалеко от нефтеперерабатывающего завода.
– Но почему тогда Захар Филиппович называл его соседом? – спросила в волнении Катя, которая точно не могла сказать, почему ее сейчас так трясет – от того, что они наконец прояснили личность дяди Крюка, или от присутствия Лени.
– А по этому поводу мне вот что пришло в голову… – доложил тот. – Я все думал и думал и пришел к какому выводу. Соседом ведь можно быть, предположим, если живешь с человеком на одном этаже или в одном доме. Ну, или в одном микрорайоне, в конце концов. Так? Только дядя Крюк, он же Онойко Роман Андреевич, проживает далеко отсюда, в совершенно ином районе Заволжска. Значит, одно из двух – или завхоз был его соседом по даче, или их гаражи располагаются в одном и том же месте.
Катя с нежностью взглянула на Леню, чувствуя, что ее сердце готово выпрыгнуть из груди от счастья – он такой умный, догадливый. И он – ее друг…
– Какая из версий верна, нам предстоит выяснить, – продолжил он, – но прежде нам надо навестить товарища Онойко. Конечно, в гости к дяде Крюку мы не заявимся, а вот взглянуть на его дом стоит.
На проспекте Канатчиков юные детективы оказались вечером того же дня. Роман Андреевич Онойко обитал в пятиэтажном кирпичном доме. Катя сразу увидела знакомый красный «Запорожец», припаркованный около детской площадки.
Тут из подъезда вышел сам дядя Крюк – он уставился на малышей, игравшихся в песочнице, затем уселся за руль своего драндулета и покатил прочь.
– Неужели поехал новые убийства совершать? – спросила в ужасе Катя. Но Леня серьезным тоном возразил:
– Больше убийств не будет! Мы положим им конец! И вообще, предлагаю сейчас же обратиться в милицию…
– Никуда мы обращаться не будем! – перебила его Оля. – И вообще, это наше с Катей расследование, а не твое. Поэтому мы и принимаем решения. Или ты забыл, что обещал нам?
Из подъезда, заметно прихрамывая, появился светловолосый подросток, и Катя узнала в нем отпрыска дяди Крюка, о чем сразу сообщила друзьям. Оля тотчас заявила:
– У него наверняка имеются ключи от квартиры. Вот бы выкрасть их! А потом посмотреть, что дядя Крюк прячет в своей халупе. Катенька, давай, очаруй парня! Подойди, улыбнись пару раз, и он падет к твоим ногам!
Но Леня возразил, причем, как показалось Кате, как-то слишком бурно:
– О подобном не может быть и речи! Зачем Кате с ним возиться? Лучше я поговорю с ним.
Пока ребята спорили, во двор вошла компания из пяти или шести подростков, которыми верховодила девчонка. Завидев сына дяди Крюка, дети тотчас принялись задирать и оскорблять его.
– Эй ты, хромоногий урод, хочешь в морду получить? – орали они. – Ну, мы тебе сейчас устроим… Люсь, давай!