Нет в этом ни смысла, ни практической пользы.
Егор вошел в лифт, на ходу расстегивая пальто. В кабине пахнуло духами, причем не какими-то определенными, а смесью разных – видимо, недавно ехали женщины. Егор чихнул и раздраженно хмыкнул – женщины вообще стадные существа. Выйдя из лифта, он пересек коридор и вошел в большой холл, где располагался офис. Его кабинет находился на двенадцатом этаже, в конце коридора, и чтобы попасть туда, ему приходилось подниматься по лестнице и проходить сквозь строй любопытных женских взглядов. Как-то так получилось, что в фирме большая часть сотрудников – именно женщины. Егор вошел в приемную – там было пусто, сумка секретарши стояла на тумбочке у стола, значит, она уже пришла. Егор мельком взглянул на подоконник – так и есть, большой зеленой лейки на подоконнике не видно – видимо, Наталья вышла, чтобы набрать воды. Зачем-то ей понадобилось заводить в приемной и у него в кабинете уйму цветов, за которыми она трогательно ухаживает. Воду для полива она специально отстаивала в баке, который стоит под лестницей, ведущей на второй этаж. Егор никогда не мешал ей в этом, хочет – пусть развлекается, каждому свое.
Сняв пальто, он определил его в шкаф и мельком заглянул в зеркало – гладко выбритый подбородок, светлые глаза, короткий прямой нос. Ничем не примечательное лицо, так он всегда считал. Егор провел ладонью по коротко стриженным волосам, светлым, почти белым. Как только они хоть немного отрастают, начинают торчать во все стороны, словно иглы у дикобраза, а потому он вынужден следить за прической с особой тщательностью. Раз в две недели парикмахер стрижет его, и Егор тратит на эту процедуру почти час своего времени.
В приемной мельтешила секретарша – притащила лейку и поливала цветы. Егор знал, что сейчас на рабочих местах сотрудники включают компьютеры, дамы красят губы, кто-то включает чайник для утреннего чаепития. Так было вчера, и позавчера, и завтра будет точно так же. И ни в чем нет смысла.
– Матрица какая-то… – Егор открыл свою почту. – Наташа, кофе принеси, пожалуйста.
– Сейчас, Егор Алексеевич. – Голос секретарши совсем не вяжется с ее внешностью. Она невысокая, субтильная, а голос у нее глубокий, грудной, словно не говорит она, а песню поет. – Вам печенья принести?
– Давай и печенье, чего там.
За те два месяца, что он здесь работает, Егор уже почти привык к своему кабинету, похожему на уголок ботанического сада, и к Наталье, оценив ее пунктуальность и аккуратность. Эта работа была именно тем, что он хорошо знал и умел делать, просто раньше в его жизни был совсем другой город, другое место, другие люди. И он отчасти скучал по своей старой жизни, где все было давно и прочно налажено, но вернуть ее уже не мог. Не хотелось возвращать, чтобы не вспоминать то, что он приказал себе забыть. Он все так же плохо спал, это осталось неизменным – снотворное прочно поселилось в его шкафчике в ванной, и переезд ничего не изменил.
– Ваш кофе, Егор Алексеевич.
Наталья поставила перед ним небольшой поднос с белой керамической чашкой и таким же белым кофейником, полным отличного кофе. На тарелочке горка печенья, оно явно домашнее.
– Печенье сама пекла?
– Ага. – Наталья поправила салфетки. – Своим мальчишкам сегодня утром затеялась, они у меня любят свежее печенье, и как-то много получилось, решила на работу взять, вас угостить. Кушайте, Егор Алексеевич.
Прежняя его секретарша ничего не пекла. Она забывала отправить почту, путала документы, грубила посетителям, но изгнать ее не было никакой возможности, потому что за ее спиной стояла его мать, которой наглая девица приходилась не то троюродной племянницей, не то другой седьмой водой на киселе, но… да какая разница. Все в прошлом.
– Егор Алексеевич, там девчонки спрашивают насчет завтрашнего мероприятия.
Егор вздохнул. На прежней работе все было совсем по-другому. Заказывался ресторан, нанимали массовика и музыку, и «мероприятие» гудело самостоятельно, можно было незаметно слинять оттуда и поехать кататься по городу. Он любил Питер – он там вырос, помнил его улицы столько, сколько помнил себя, и сейчас очень скучал именно по городу, а не по людям.