Дверь внезапно противно скрипнула. Мелькнул белый рукав. Арлекин отложил записи и с подозрением прищурившись подкрался к двери, а затем резко вытянул в кабинет подглядывавшего за ним шпиона. Не удержавшись на ногах несчастный Пьеро хлопнулся на пол и распластался по нему, а из его карманов вылетели знакомые Арлекину золочёные карманные часы.
— Ах ты мышь несчастная! — закипая закричал Арлекин. — Шпион! Крыса!
— Я их н-не крал, я их н-нашёл! — пытаясь сохранить свою маску непричастности заблеял Пьеро напугано.
Что было дальше Шут помнил очень смутно: в порыве ярости он совсем позабылся и пришёл в себя лишь тогда, когда его измазанного красным маслом оттащил от Пьеро Буратино. Изабель прибежавшая на шум вместе с Мальвиной подняла с пола часы. Арлекин напряжённо наблюдал за ней и за тем, как она снимает потрескавшееся стекло с часов:
— Изабель, Пьеро предатель! — едва дыша выпалил Арлекин и утёр алое масло с уголка своей разбитой фарфоровой губы. — Он заодно с этим... с Карбарасом!
— С кем? Какие глупости ты говоришь, совсем шестерёнки за винтики заехали! Мимо меня бы он не прошёл, да и что бы ему тут делать... — отмахнулась девушка и присмотрелась к часам. — Ой, кажется стрелка тут погнулась. Надо выправить.
Понимая что может произойти при неосторожном прикосновении к часам Шут бросился к Изабель, но та уже успела коснуться стрелки тонким бледным пальцем и случайно сдвинуть её вперёд. Время начало быстро мотаться вперёд, пока часы не остановились на одиннадцати вечера. Несколько минут они стояли на месте, будто бы давая миру вокруг собраться с силами и перестроиться, а затем послышалось мерное тихое тиканье и стрелка пошла вперёд как ей положено.
[1] Офелия — героиня Наташи Матросовой, самого эмоциального и любопытного моего комментатора на марафоне. Георг (вариант имени Юрий в др. языках) — тоже один из душевных комментаторов и писателей марафона.
[2] Цитата Михаила Юрьевича Горшенёва (1973–2013), советского и российского рок-музыканта, солиста группы «Король и Шут».
Время вперёд
Большие часы в бальной зале пробили одиннадцать вечера. Гости в масках продолжали галдеть, смеяться и шутить вокруг стоявшей посреди залы ошарашенной произошедшим Изабель. Что это было? Как она сюда попала? Она помнила только то, как злостно ругалась с мужем из-за измены, из-за утерянных часов и как после разнимали нашедшего часы Арлекина и непонятно как рядом оказавшегося Пьеро. Затем она лишь коснулась стрелки часов, чтобы выправить её и…
Воспоминания были яркими, но в то же время смазанными картинками, поэтому ей казалось, что ей это или приснилось снова или же было будто ложным и происходило вовсе не с ней и не за пару минут до появления здесь. Возможно она лишь задремала или замечталась прямо посреди зала пока муж отошёл за шампанским и заговорился с Императором? Нет, Император разговаривает совсем с другим человеком в совсем другой маске, а мужа рядом не видно. Впрочем, его не видно и в пределах толпы, по крайней мере сейчас.
«Ничего не помню!» — в панике приложив руку к щеке подумала Коломбина.
Зал выглядел как прежде, и сами гости были абсолютно такими же как и раньше. Однако толпа минута за минутой становилась всё хмельнее и веселее, и вот наконец люди стали расступаться. По парадной лестнице прямо императорской чете под ноги выкатился кто-то толстый, раздутый, в морской полосатой тельняшке и смешной шапке с алым помпоном. Гости засмеялись, Императрица не в силах сдержать улыбку прикрылась веером, а Император предложил неизвестному руку помощи, на которую мгновенно легла…
— Ласта?! — воскликнул кто-то и толпа взорвалась громким смехом.
Неуклюжий гость в костюме ламантина — которого, впрочем, едва ли можно было отличить от настоящего благодаря невероятно реалистичному и вычурному костюму — поднялся на ластоногие ноги и ухнул. Хрюкнув, шикнув и свистнув он похлопал себя ластой-рукой по толстому мягкому пузу, а затем достал из шапки с помпоном шарики для жонглирования. Изабель восторженно наблюдала за тем, как герой-ламантин в тельняшке развлекает толпу. Как же это напоминало ей о её куклах! Они тоже умели так развлекать важных зрителей, отчего их нередко приглашали на балы важные чины. Конечно, Изабель даже зная, что муж не доверит своих созданий людям неосторожным и бесчеловечным, всё равно каждый раз волновалась как мать-наседка перед тем как отпустить их.