Естественно, пришлось и контролировать степень новизны в дипломных работах, позднее из этого патентная служба выросла.
Последняя ступень ‑ 'исследователь'. Лет через тридцать, насколько я помню, половина из них была магами. Тут уже мало образования, тут шило в заду требуется, вечное неутоленное любопытство, и способность полностью пересматривать накопленный опыт и построенные теории.
Понятно, не сразу эта система сложилась ‑ но наметки я закладывал именно тогда. Впрочем, не один я ‑ в не меньшей, а то и большей степени те вчерашние стрельцы, литейщики, кузнецы, да просто бывшие 'Ваньки голопузые', что создали и составили блестящее научно‑инженерное сообщество, со времен Ивана Великого не имеющее себе равных во всем свете.
Подготовка к ожидаемому Казанскому походу началась именно этим летом. Даже не обязательно к Казанскому ‑ вокруг хватает проблем, решаемых военной силой. Литва, Крым, 'ближние' татары...
Началось всё с первых стрелецких учений с участием полевой артиллерии. Выяснилось, что несмотря на небольшой вес стальной полевой пушечки, нормально таскать её, да еще вместе с зарядным ящиком, расчет не может. Нет, какое‑то время, выпучив глаза и стиснув зубы, таскали вместе с приданными стрельцами даже в горку. Невысоко, по очереди пушку и зарядный ящик, но таскали. Но через пару часов выдохлись, как ни меняли 'приданных'.
‑ Может, в пушку всё же коней запрячь? ‑ Федор Оболенский‑младший, брат Ивана‑Телепня, недавно вернувшийся из литовского плена, нашел в себе силы выехать, поглядеть. Еще бы не нашел ‑ во‑первых, 'профессиональный' воевода, участвовавший почти во всех кампаниях Московского княжества. Во‑вторых, здесь довольно опасно 'почивать на лаврах'. Не появишься в Думе, или ляпнешь что, не зная ситуации в том же войске ‑ потеряешь доверие и уважение. Оболенским, конечно, не грозит 'вылететь' из состава Думы, но любой ляп представителя рода ‑ на род же и ложится.
‑ Отцеплять‑зацеплять каждый раз, от стрельцов отстанем. Боюсь, надобно от сотни на таскание пищальное в поле, побольше народу выделять. Именно от стрельцов, от посошных в поле толку мало будет.
Поимев бледный вид от своего просчета, я 'нажал' на проработку проекта тяжелой осадной пушки. Сначала предполагалась медная или железная казнозарядка, но по обсуждении с московскими пушкарями, решили лить дульнозарядную. Заряжать легкие пушки навострились уже, и с тяжелой разберемся. Заряжание с казенной части не прошло и для ручных пищалей, как ни пытались родить из Сергеевой идеи что‑то путное. Получается в любом случае очень большая разница в обработке, что для ручной, что для осадной пищали.
Итогом трудов всего пушечного двора стало семейство длинных осадных пушек калибров 6 и 8 дюймов, отлитых в 1538‑1540 годах. Четыре восьмидюймовки и шесть шестидюймовок, со скрепленными стальными кольцами стволами, тщательно расточенными. Под расточку пришлось строить довольно извращенное приспособление, стыкуемое к токарному станку ‑ 3‑метровые стволы просто не влезали, ни по длине, ни по массе. В итоге, в шпинделе токарного станка крепилась, вместо заготовки ‑ борштанга, а отливка стояла на сцепленном с суппортом спутнике. На суппорте же поставили и люнет ‑ прямо перед дульным срезом.
Мы бы, наверное, лили эти жерла года три, из‑за недостатка меди и бронзы ‑ но удалось буквально выдрать со склада несколько трофейных литовских и шведских, да напоследок перелили пару старых московских казнозарядок. И казна меди с оловом подкинула, покупных.
Стоимость у изготовленного наряда... можно еще один стрелецкий полк создать. Правда, и пушки добротные, ни одна даже не раздулась на испытаниях тройным зарядом. А то, что еще перед сверлением запального отверстия каждый ствол испытывали гидравликой... кого это волновало, кроме испытателей?
Но мало просто изготовить пушечный ствол. Как на счет подъемного крана для постановки на лафет, и набора козел на основе стандартной войсковой телеги для перевозки? Это не говоря уже о всевозможных пальниках, банниках, протравниках, прибойниках, и прочем. Еще и легкие лебедки делать пришлось ‑ при горбатых наших дорогах, в иных местах только так и получалось двигаться. Ну или лошадок у тягловых по окрестностям собирать, а обычная лошадь русского крестьянина того времени ‑ отнюдь не советский или владимирский тяжеловоз. Для пахоты 'крестьянка' вполне приемлема, удивительно неприхотлива, но из‑за хронических проблем с калорийными кормами и отсутствия племенной работы, для дальних перевозок тяжелых грузов не подходит.