Белугин наметил себе следующую цель и открыл беглый огонь, стараясь сбить гусеницу танка с эмблемой в виде головы тигра на башне. Попал раза с пятого — мешала проклятая пыль. Да и близкие разрывы и свист пуль не добавляли спокойствия. И это при том, что немцы еще не вычислили точное расположение противника и били наобум.
— Диск давай, — приказал он второму номеру, заученно отщелкивая израсходованный магазин. Красноармеец торопливо протянул ему следующий. — Получайте, твари, это вам за ребят!
Неосторожно высунувшийся бронетранспортер круто завалился в сторону, описал широкий полукруг, давя собственную пехоту, и бессильно остановился. Видать, одна из гиперскоростных пуль убила водителя. Но Алексею некогда было упиваться успехом — мир сузился до размеров прицела, а в голове засело единственное желание — стрелять! Парень лихорадочно выпускал одну пулю за другой, отмечая с удовлетворением, что промахивается нечасто. Ему даже удалось повредить еще один танк — удачный выстрел заклинил башню, и «четверка» задним ходом начала отползать.
Потом совсем рядом рванул снаряд, и Белугин уткнулся в землю. Комья больно хлестанули его по спине, уши точно ватой забило, а тело подбросило немного вверх.
— Диск! — Алексей помотал головой. Ни черта не слышно! Все звуки куда-то пропали, зато почему-то невероятно обострилось зрение — он видел в мельчайших деталях и прилипшую к прикладу соринку, и тактический номер на движущемся хитрым зигзагом фрице. И даже знак отличия на мундире долговязого автоматчика, бегущего на него и распахнувшего в немом крике рот. Вот только рук напарника, который должен был поменять батарею, не наблюдалось.
Белугин повернул голову. Красноармеец лежал ничком на дне окопа, а на потемневшей от пота гимнастерке медленно набухало черное пятно. Убит. Алексей снял пилотку, обтер обильно выступивший пот на лбу, сам поменял магазин и опять сосредоточился на том, что происходило перед ним. На бушевавший вокруг огневой шторм и свист пуль над головой он не обращал никакого внимания.
Сквозь вату в ушах Алексей все-таки сумел разобрать, что как минимум два из четырех орудий уже молчат. Другие продолжали бешено стрелять, ведя с немцами неравную дуэль. Четыре вражеских танка горели, еще один стоял неподвижно со сбитой гусеницей, но продолжал стрелять из пушки и пулемета. Остальные умело маневрировали, но осторожничали и не лезли на рожон.
Зато немецкая пехота уже подобралась совсем близко к позициям советских артиллеристов — еще немного, и пустят в ход гранаты. Алексей тихо выматерился: пехотное прикрытие сейчас было бы в самый раз. А так… нет, Астахов, конечно, сделал, что смог, и его бойцы на скорую руку заминировали самые опасные направления, но сколько там мин — кошкины слезы!
Белугин высунулся из окопа и подстрелил парочку самых настырных фашистов. Правда, при этом его чуть не вырвало — гиперскоростная пуля «гауссовки» буквально разрывала человека в клочья, зрелище не для слабонервных. Но краешком сознания Алексей все трезво взвесил и понял: рубеж им не удержать. Еще несколько минут — и батарее придет конец. Тем более что на дороге показались новые танки с крестами на броне. Господи, да сколько же их прет-то?!
— Тащ капитан!
— Что?! — Алексей почувствовал, как кто-то трясет его за плечо, и обернулся. Чумазый солдатик наклонился к нему и проорал:
— Лейтенант просил передать, отходим!
Не дожидаясь ответа, он отпустил Белугина, повернулся и побежал, пригнувшись, по засыпанному наполовину ходу сообщения, ведущему в тыл.
Алексей огляделся. Справа заливался длинными, на расплав ствола, «максим», явно оставленный прикрыть отход. Ему помогало редкими выстрелами одно орудие. У другого мелькнула маленькая фигурка и тут же исчезла. А следом на позиции взметнулся вверх столб земли, кувыркаясь полетели искореженные железки.
«Подорвали пушку! — сообразил Белугин. — Значит, и мне пора ноги делать, пока фрицы не навалились». Он торопливо собрал нехитрые пожитки, закинул на плечо ставшую неподъемной «гауссовку» и метнулся вслед за посыльным.
Поплутав по извилистым ходам, вырвался наконец к балке, съехал по склону и скрылся в спасительном кустарнике. Здесь уже находились пара десятков оставшихся в живых батарейцев и Астахов. Лейтенант щеголял свежей повязкой на голове, пропитанной насквозь кровью, но держался молодцом.