— «Самаритэн», — повторил Воль, покосившись на оленя.
Грэхем охнул, поспешно улегся и глухо застонал.
— Что-то мне худо, Apr. Наверное, я умираю. Позови врача.
— Будет сделано! — воскликнул Воль и принял позу, выпятив зад и натянув воображаемый лук. — Нет, ты только взгляни: вылитый Купидон! — Потом он вышел.
Вскоре вошла она, присела рядом с постелью и самым что ни на есть профессиональным тоном спросила:
— Ну, как себя чувствуем?
— Как всегда, когда я рядом с вами. — Он взял ее ладонь.
Девушка резко отдернула руку.
— Здесь не место для подобных выходок.
— В других местах вы тоже не давали мне особо развернуться, — пожаловался он.
Не отвечая, она устремила невидящий взгляд на оленя.
— Вот гадость-то, — сказал он.
— Не поняла.
— Я про эту мазню. — Он кивнул в сторону картины. — Полагаю, кто-то решил меня съесть. Уж не вы ли?
— Я? — Она искренне удивилась. — Что за глупость. Если вам не нравится, я велю снять.
— Сделайте одолжение. Уж слишком он похож на меня. Как, впрочем, и на всех остальных.
— Вы так считаете? Но почему?
— Потому что загнанный. Мы вес с незапамятных времен были загнаны. Сначала — сами того не ведая, потом — зная всю правду до конца. Приятно сознавать, что все позади. Может быть, теперь наконец мы сможем повеселиться. Вы помогали мне раньше, сможете помочь и сейчас.
— Что-то я не помню, чтобы особенно вам помогала, — чопорно ответила она.
— Именно вы дали нам ценные сведения о Биче, о кабинетах физиотерапии, о Фармилоу. Если бы не вы, мы до сих пор гонялись бы за призраками. — Он сел и посмотрел ей в глаза, — Но больше я за призраками не гоняюсь.
Ничего не ответив, она отвернулась и задумчиво уставилась в потолок. Грэхем пожирал глазами мягкий изгиб ее щеки, разлет бровей и знал, что она ощущает его взгляд.
— Там, в вышине, — звезды, — продолжал он. — И знаете, Гармония, на них могут обитать люди, живые люди, как мы с вами. Дружественные народы, которые, возможно, побывали на Земле еще до витонского ига. Ганс Лютер считая, что им велели держаться от Земли подальше, и она оказалась запретной планетой. — Он снова посмотрел на девушку, — Все лучшее оказалось под запретом для тех, кто хотел бы посетить Землю, и для нас, которые стали ее узниками. Не разрешалось ничего, кроме того, что наши господа считали выгодным для себя.
— Но теперь все по-другому, — пробормотала она.
— Да, по-другому. Теперь мы можем испытывать эмоции для себя, а не для других. Наконец-то наши чувства принадлежат нам самим. Вдвоем хорошо, а третий — лишний, особенно если этот третий — витон. До вас дошло, что только теперь мы по-настоящему наедине?
— Мы?
Она повернулась к нему, брови вопросительно изогнулись.
— Возможно, здесь и вправду не место, — сказал Грэхем, — зато случай уж больно подходящий! — Он привлек девушку к себе и припал к ее губам.
Она сопротивлялась, но не слишком настойчиво. Потом и вовсе перестала. Рука ее обвилась вокруг его шеи.
