- Он, кажется, и вправду хороший моряк, Пол, - миролюбиво произнес Дарник.
- Я не об этом говорю.
- А-а.
Корабль проскочил, лавируя, между двух скалистых мысов и вошел в гавань города Ривы. От берега вверх поднимались серые каменные постройки, а над всем городом и над гаванью угрожающе возвышались мрачные зубчатые стены цитадели.
- Здесь всегда так уныло, - заметил Дарник. - Уныло и негостеприимно.
- Именно с таким замыслом и был построен город, - ответил Бельгарат. - Гостей сюда не ждали.
Затем, завершая правый галс, Грелдик резко крутанул руль, и корабль, рассекая носом темную гладь воды, подошел прямо к каменному причалу.
- Как ты думаешь, нас уже кто-нибудь видел и доложил Гариону? - спросил Дарник.
- Безусловно, - ответил Бельгарат, указывая на только что распахнувшиеся ворота в толстой высокой стене, защищавшей Риву с моря, за которой показались ведущие наверх широкие каменные ступени.
Из ворот вышла группа людей в придворных одеждах, в центре шел высокий молодой человек с очень светлыми волосами и серьезным выражением лица.
- Добро пожаловать в Риву, капитан Грелдик.
Эрранд узнал голос Гариона, хотя теперь он звучал старше и гораздо увереннее.
Грелдик, перегнувшись через борт, оценивающе прищурился.
- Ты подрос, мой мальчик, - обратился он к королю Ривскому. Столь непосредственный человек, как Грелдик, никогда не чувствовал необходимости использовать традиционные формы обращения.
- Это бывает, - сухо ответил Гарион. - К моему возрасту все обычно подрастают.
- Я привез к тебе гостей, - сообщил ему Грелдик.
Бельгарат, ухмыляясь, пересек палубу и подошел к противоположному бортику, а за ним последовали Дарник и Эрранд.
- Дед? - Лицо Гариона вытянулось от удивления. - Что ты здесь делаешь? И Дарник, и Эрранд?
- Мы здесь, собственно, по инициативе твоей тетушки, - отвечал Бельгарат.
- И тетушка Пол тоже здесь?
- Конечно, здесь, - спокойно ответила Польгара, появляясь из низкой двери каюты.
- Тетушка Пол! - ошарашенно воскликнул Гарион.
- Ну что ты так на меня уставился, Гарион, - сказала она, поправляя воротник своей синей накидки. - Это невежливо.
- Но почему вы не предупредили, что приедете? Что вы все здесь делаете?
- Приехали тебя навестить. Время от времени родственники должны видеться друг с другом.
Когда они сошли на пристань, последовали объятия, рукопожатия и долгие взгляды друг другу в глаза, которыми обычно сопровождаются подобные встречи. Эрранда, однако, гораздо больше интересовало нечто другое. Когда они начали взбираться наверх к нависшей над серым городом цитадели, он дернул Гариона за рукав.
- А конь? - спросил он.
Гарион поглядел на него.
- Он в конюшне, Эрранд. Он рад будет тебя видеть.
Эрранд улыбнулся и кивнул.
- Он все так же разговаривает? - спросил Гарион у Дарника. - Так же односложно? Я думал - ну...
- Эрранд разговаривает нормально для своего возраста, - ответил Дарник, - но с тех пор, как мы покинули Долину, он только о жеребце и думает, а когда волнуется, то иногда начинает говорить, как раньше.
- Однако он умеет слушать, - добавила Польгара, - чего я не могу сказать о другом мальчике, когда тот был в его возрасте.
Гарион рассмеялся.
- Неужели со мной было очень трудно, тетя Пол?
- Нет, дорогой, совсем не трудно. Просто ты не умел слушать.
Когда они добрались до цитадели, их приветствовала королева Ривская, стоя в высоком арочном проеме парадных ворот. Сенедра была все такой же прекрасной, какой ее запомнил Эрранд. Ее медного цвета волосы были прихвачены на затылке золотыми гребнями, и по ее плечам струился пылающий каскад золотистых кудрей. Она была миниатюрного сложения, не намного выше Эрранда, но выглядела как настоящая королева - с головы до пят. Она с истинно королевской статью приветствовала их, обняв Бельгарата и Дарника и поцеловав Польгару в щеку.
Сенедра протянула Эрранду обе руки, и он, взяв их в свои, заглянул в ее огромные зеленые глаза. В них он увидел некую преграду, едва заметный барьер, за которым она пыталась спрятаться от обиды. Сенедра привлекла мальчика к себе и поцеловала, и он еще более отчетливо почувствовал скованность, которую она, возможно, сама уже не осознавала. Когда она отстранила от его щеки свои мягкие губы, Эрранд еще раз посмотрел ей в глаза, наполнив свой взгляд всей любовью, надеждой и состраданием, которые он испытывал к ней. Вдруг ее губы задрожали, к глазам подступили слезы, и с душераздирающим криком Сенедра раскинула руки и сделала два нетвердых шага вперед.
- Польгара, дорогая! - вскричала она.
Польгара нежно обняла рыдающую маленькую королеву и прижала ее к своей груди. При этом она взглянула прямо в глаза Эрранду и вопросительно подняла бровь. Эрранд кивнул ей в ответ.
- Так, так, - сказал Бельгарат, слегка смущенный внезапным порывом Сенедры. Почесав бороду, он оглядел внутренний двор цитадели и широкую гранитную лестницу, ведущую наверх к тяжелой двери. - У тебя есть под рукой что-нибудь выпить? - спросил он Гариона.
Польгара, продолжая обнимать плачущую Сенедру, смерила его взглядом.
- Не рановато ли, отец? - спросила она.
- Да нет, не думаю, - смиренно ответил он. - Эль помогает успокоить желудок после прогулки по морю.
- У тебя всегда находится какое-нибудь оправдание, отец.
- Да, как правило, я что-нибудь придумываю.
Эрранд провел вторую половину дня в королевском конном манеже. Гнедой жеребенок успел за это время превратиться в молодого жеребца. Мышцы перекатывались под его лоснящейся темной шкурой, когда он бегал по двору. Единственное белое пятно на его плече ослепительно сверкало под ярким солнцем.
Конь каким-то образом почувствовал, что приедет Эрранд, и все утро был возбужден и не находил себе места. Конюх предупредил об этом Эрранда.
- Будь с ним поосторожней, - сказал он. - Он сегодня что-то расшалился.
- Все будет хорошо, - успокоил его Эрранд, открывая щеколду двери, ведущей в конюшню.
- Я бы на твоем месте...- начал было конюх, пытаясь остановить мальчика, но Эрранд уже подошел к деннику, в котором, стоял большеглазый жеребец.
Конь всхрапнул и беспокойно затопал копытами по крытому соломой полу. Остановившись, он стоял дрожа, пока Эрранд, протянув руку, не дотронулся до его склоненной шеи. Конь сразу же узнал мальчика. Эрранд шире раскрыл дверь денника и спокойно вывел из конюшни жеребца, уткнувшегося мордой в его плечо. Конюх проводил парочку удивленным взглядом.
Пока им нужно было просто побыть вместе для того, чтобы прочувствовать связь между ними, существовавшую еще до того, как они встретились, и даже до того, как они родились. Пока им этого было достаточно.
Когда горизонт начал окрашиваться багряным закатом, Эрранд покормил коня, пообещал обязательно прийти на следующий день и вернулся в цитадель к своим друзьям. Он застал их сидящими в обеденном зале с низкими потолками. Это помещение было меньше главного большого банкетного зала и гораздо уютнее. Возможно, ни одно другое помещение в этой мрачной крепости не могло похвастаться столь домашней атмосферой.
- Ты хорошо провел день? - спросила его Польгара.
Эрранд кивнул.
- А конь рад был тебя видеть?
- Да.
- А теперь ты, наверное, проголодался?
- Ну чуть-чуть. - Он оглядел комнату, заметив, что в ней нет королевы Ривской. - А где Сенедра? - спросил он.
- Она немного устала, - отвечала Польгара. - Мы с ней сегодня долго беседовали.
Эрранд понимающе взглянул на нее. Затем снова огляделся.
- Я и вправду голоден, - сказал он ей.
Польгара залилась мелодичным гортанным смехом.
- Все мальчишки одинаковы, - сказала она.
- А ты бы хотела, чтобы мы были разными? - спросил ее Гарион.
- Нет, - ответила она, - конечно нет.
Ранним утром следующего дня Польгара и Эрранд грелись у огня в комнате, которая всегда отводилась ей. Польгара сидела на стуле с высокой спинкой, а рядом с ней на маленьком столике стояла чашка ароматного чая. На ней был темно-синий бархатный халат, а в руках большой гребень из слоновой кости. Эрранд сидел напротив на обитой ковровой тканью табуретке и послушно выносил утренний ритуал. На то, чтобы вымыть лицо, уши и шею, много времени не требовалось, но почему-то причесывание всегда занимало не меньше четверти часа. Сам Эрранд был непритязателен к тому, как у него лежат волосы, лишь бы они не лезли в глаза. Но Польгаре, похоже, доставляло массу удовольствия проводить гребнем по его мягким светло-русым кудрям. Иногда в разное время дня мальчик замечал, как в ее глазах появлялась характерная мягкость, а ее пальцы непроизвольно тянулись к расческе, и тогда он твердо знал, что если немедленно не найдет себе какого-нибудь занятия, то она без лишних слов посадит его на стул и займется его волосами.