Привлекли внимание еще две фигуры лицом друг к другу, в этот раз – мужские и одетые. Один – воин в шипастых доспехах и конусовидном шлеме, четырехрукий, как индийские боги, в каждой руке оружие: в левых – длинные клинки, прямой и изогнутый, в правых – шар на цепи (скульптору удалось передать динамику, казалось, что шар застыл в полете) и мощный крюк. На молодом гладком лице – выражение веселого смеха. Второго Михаил сначала видел со спины: нормальный двурукий, длинноволосый, одет в свободные рубаху и штаны, стоит к воину вполоборота, опустив плечи, руки – вдоль бедер. Можно принять за позу обреченности, но уж очень похоже на боевую стойку из «борьбы миротворцев» – немного похожего на айкидо стиля рукопашного боя, которому Михаила обучала Гри.
Подойдя с другого ракурса, Михаил увидел выражение лица двурукой статуи: злобно-презрительная ухмылка, в глазах – агрессия. И почему поясняющей таблички нет?
Послышались шаги, подошел одетый по местной моде (жилетка и набедренная повязка с черными узорами) светлокожий мужчина и с ходу все объяснил:
– Это Рунисанн, бог войны, и Кадар, бог мира. Когда начинается война, Рунисанн помогает тем, кто отличается воинским умением и доблестью, они побеждают в сражениях. Однако Рунисанн не желает окончания войны, потому война не прекращается. В конце концов, люди перестают мечтать о победах, начинают желать мира. На их призыв откликается Кадар и побеждает Рунисанна. Он сильнее, и он более жестокий: после победы над Рунисанном Кадар отбирает души у воинов.
– С ума сходят? – живо поинтересовался Михаил.
– Да, все, кто участвовал в сражениях, сходят с ума.
Напоминает мир Каменное Дерево, где не было крупных длительных войн, потому что воины неизбежно сбивались с цикла спячки и зарабатывали себе серьезные психиатрические проблемы.
– Вам нравится эта скульптура? – спросил мужчина.
– Да, очень, – честно ответил Михаил.
– А мы плохо понимаем эту легенду. Наш народ – не воинственный.
Михаил сразу спросил:
– Почему на улицах нет женщин?
– У них сейчас спячка, – спокойно ответил мужчина, вопросительно глядя Михаилу в глаза.
– Понятно. Вы не воюете, чтобы не сбиться с цикла спячки.
– Да, – с удивлением в голосе подтвердил мужчина. – А как вы догадались?
– Я уже встречал людей… похожих на вас. Они тоже впадают в спячку и тоже не воюют… по той же причине.
– Вы – тот самый человек, про которого говорила Рянц, – живо отозвался собеседник. – Она ждет вас.
«Говорила», значит – женщина, «ждет», значит – прямо сейчас, она что, не в спячке? Михаил так и спросил, мужчина ответил:
– Рянц – не из нашего народа, она – бродячая колдунья, хранитель ключа от лаза из Обитаемого Пространства. Она не впадает в спячку.
Слово «бродячая» было выбрано такое, что означало оно: этой самой Рянц доступны самые отдаленные места, которые всем остальным закрыты. Или почти всем. Иначе говоря, Рянц – пролазница. А слово «колдунья» означало волшебницу средненькую, которая не так уж много умеет, и не самую опасную. Точно пролазница, вот и предвидела приближение другого пролазника благодаря чутью.
– А где живет Рянц?
– Там, через два дома.
Напоследок Михаил показал на еще одну скульптуру, бесформенное переплетение каких-то лент, спросил, что это такое.
– Не знаю, – ответил собеседник.
– Тогда может это и не скульптура? Просто кто-то бросил…
– Тогда ее убрали бы сторожа чистоты.
– Сторожа чистоты это… – Михаил изобразил жестами граненого жука.
Мужчина подтвердил, добавил:
– Они разрушают плохие скульптуры… Иногда плохие рисунки закрашивают.
Михаил слегка ужаснулся, это же хуже любого художественного совета, какие-то машинки решают, что должно людям нравиться.
– Точно только плохие? И не было такого, чтобы художник взялся защищать свою картину?
– На самом деле сторожа чистоты редко уничтожают картины и скульптуры, – проговорил мужчина. И добавил немного тише:
– Хотя бывало по-всякому… Понимаете, дело в том, что этот город – живой, он каким-то образом знает, нравятся людям картины, или нет. Если картина никому не нравится, она исчезает сама собой, поглощается стеной. А скульптура – разрушается, становится очень непрочной, сторожам чистоты становится легко ее убрать. Но если нарисовать по-настоящему плохую картину, то сторожа действуют быстро, закрашивают ее почти сразу.
Город – живой. И не страшно им жить не то на шкуре, не то внутри такого гиганта? Мало того, этот живой город в мыслях своих жителей ковыряется! Наверняка – страшновато здесь жить. Михаилу, к примеру, стало не по себе. Но живут почему-то.
– То есть, если я, к примеру, черный квадрат на стене нарисую… – предложил Михаил.
Собеседник нахмурился, сказал:
– Черный квадрат уже нарисовали в восьми циклах пути отсюда. На всю стену дома.
– И эти… сторожа чистоты не стали его стирать?
– Нет, не стали. Многим нравится эта картина. Трудно объяснить словами, что она значит, но многим нравится.
Смотрел он при этом пристально, изучающе. Спросил:
– А вы… тоже бродячий колдун?
– Не знаю точно, что это значит… – осторожно начал Михаил.
– Вы можете открывать лазы в другие миры без ключа? – перебил мужчина.
– Ну… да, могу.
– Да, вы – бродячий колдун, – повесил ярлык собеседник.
Хотя, если вдуматься, «колдун» звучит солиднее, чем «пролазник». Да и «бродяга» у местного населения – никакое не ругательство. Это человек, который путешествует, чтобы на месте не сидеть, а нужна определенная смелость, чтобы рисковать своей длинной жизнью в пути, да еще – в одиночку, да еще зачастую не зная, что впереди. Из всех разновидностей путешествующих по миру Обитаемое Пространство бродяга – самый уважаемый. Например, те, чье название можно перевести с цефана как «странники» или «скитальцы», путешествуют только по безопасным местам, желательно – безлюдным. «Путешественники» не отправляются в дорогу без вооруженной охраны. «Беженцев» с места беда согнала, они ищут, где приткнуться, но не могут ничего найти, потому что слишком тоскуют по утраченной родине.
– Вас проводить к Рянц? – спросил мужчина.
– Нет, спасибо. Я знаю, куда идти.
Мужчина нахмурился, потом понимающе кивнул. Вежливо попрощались, и Михаил отправился к Рянц.
Пройдя один дом, он явственно почувствовал запах пищи, кажется – жареная рыба. По мере приближения к лазу запах усиливался. Эта Рянц что – в другой мир лазит за пропитанием?
Оказалось – нет. Когда Михаил прошел следующий дом, то оказался на берегу довольно большого прямоугольного бассейн. Вода – проточная, в одном углу бассейна течет из трубы, в другом – вытекает сквозь решетку в дне. Вдоль дна беспорядочно плавали похожие на белых амуров или пеленгасов рыбы, в том числе – довольно крупные. Вот кого здесь жарят.
На воду бросало размытую тень дерево, которое росло в большой кадке. Листья у дерева – очень темные, с волнистым краем, на ветках – вытянутые розовые плоды.
А где же лаз? Чутье уверенно подсказывало, что лаз – в нехарактерном для здешней архитектуры здании, похожем на самолетный ангар. Оно расположилось посреди площади, обычно площади здесь свободны, значит – построено позже остальных домов. Отгородили таким способом лаз. Интересно, зачем? Дверей не видно, по крайней мере – открытых. Наверное, дверь в «ангар» запирается на замок, чтобы не шлялись кто попало. Чтобы мимо хранителя не проскочили, он же наверняка не за бесплатно лаз открывает. Встает вопрос, что же хранит этот хранитель (точнее – хранительница), ключ от лаза или только ключ от ангара. Эта Рянц – пролазница, она может открыть лаз и без ключа. Придется ей клиентов в бессознательном состоянии во мглу протаскивать, потому что лаз открывается только для пролазников, но это – решаемая проблема. Или – она оба ключа хранит?
А где же Рянц? А вот она показалась из-за ангара. Михаил пошел ей навстречу.
Сошлись, поздоровались. Кожа Рянц была иссиня-черной, волосы, естественно, – сильно вьющиеся, черты лица – скорее характерны для австралийских аборигенов, чем для африканских. Одета в жилетку и набедренную повязку.