Тимов увидела как выпрямилась Л'Нир.
— Синовал прогнал вас. — сказала она. — Всех вас. После того, что вы сделали с врии, он не желал вас видеть.
— Все же мы служим. Всегда. Всегда служим. Без служения — что мы такое?
— Я не желаю иметь с вами дела! — выплюнула Л'Нир и повернулась к дверям. Дурла опустил ладонь на ее руку. Она резко развернулась к нему...
— Довольно! — крикнула Тимов. — Оба! Дурла, она нужна нам. Что же до вас, юная леди, проявите немного уважения к хозяевам сего дома. Если вас оставят здесь, вас поглотит безумие, точно также, как и всех остальных.
— Я разумное существо, — проговорила Л'Нир. Слова вызывали ощущение мантры. — Я обладаю свободной волей. Ничто не может управлять мной.
— Думаю, милое дитя, вы бы обнаружили что может, но довольно об этом. Ваш Г'Кар здесь, а?
— Да.
— Нам надо найти его. Нам понадобится его помощь в очистке моего дома от этого... сумасшествия. Центаври Прайм видела слишком много огня. Чересчур много. Ты поможешь нам, дитя?
Л'Нир взглянула на нее. Тимов улыбнулась в душе. В ответе сомнений не было.
— Да. — сказала Л'Нир.
Он плыл сквозь коридоры света, двигаясь со вновь обретенной целеустремленностью. Так долго он был узником, правящим мучительными видениями спящих пленников, что трудно было поверить что у него, наконец, была своя цель.
Я Альфред Бестер.
Он снова и снова повторял себе эту литанию. Обладать именем было хорошо. Имя означало личность. Личность означала связи. Связи означали друзей, семью и любимых.
И всё это означало, что он был настоящим — не иллюзией, не сном, не сконструированной памятью.
Он был Альфредом Бестером и он был настоящим.
Это была разведочная миссия, он знал это. Просто разведка. Срок еще не пришел. Ему понадобилась бы помощь, а другие — их личности были известны, но исчезали, словно сон, по пробуждению — отдыхали, истощенные почти до предела.
Он должен был смотреть, разведывать, угадывать положение вещей.
Чтобы быть готовым.
К настоящему времени он научился ориентироваться на тропах Сети — иначе он едва ли смог бы выживать так долго. Но он все еще нервничал. Этот район тщательно охранялся, и ворлонцами и их зловещими союзниками. Коридоры были чище и ярче, нетронутыми тьмой, и это было хорошо. Но это значило также и что здесь было меньше теней, где можно скрыться и больше глаз, что могут его увидеть.
Он двигался медленно, осторожно. Время здесь было неважно, а если он будет пойман и вновь окажется в заключении — это не принесет ничего хорошего его людям. У него есть долг, обязательства...
У него есть имя.
Он был Альфредом Бестером.
Он скрывался от внимательных глаз Сети. Далеко не один ворлонец собственной персоной проходил по этим коридорам, путешествуя в своей истинной форме — сверкающих, ослепительных существ из света. Не однажды он думал, что был замечен ими, но все же он остался невидим.
Ворлонцы всесторонне изучили гиперпространство. Они хорошо знали его и использовали его необыкновенные свойства на все возможные лады; Сеть была лишь крупнейшим и самым амбициозным примером. В гиперпространстве были базы ворлонцев, шпионские спутники, коммуникационные сети. Ворлонцы сами по себе могли путешествовать в гиперпространстве, если путь между маяками был достаточно ясен, хотя они, как правило, и предпочитали пользоваться своими кораблями.
И все же гиперпространство было больше и гораздо труднее для даже ворлонского понимания, и он был способен воспользоваться этой сложностью, чтобы скрыться от них и утаить свои странствия. Не одна разумная раса жила, развивалась и умирала в гиперпространстве — и вливалась в Исток Душ в миг смерти. Он говорил с Истоком и выучил секреты, которые ему нужно было узнать.
И потому он пробирался к своей цели, в тайне и незамеченным, невидимым для неустанных глаз ворлонцев.
Должно быть, когда—то это было истинно потрясающим, и вид этого внушал благоговение даже сейчас. Он знал что человеческий мозг не может по—настоящему постичь то, что он видел, и та информация, которую он осознавал была далека от того, что было здесь. И все же, со временем, к этому можно было бы приспособиться.
Там были цвета, для которых у него не было названий, углы и очертания, которые он не мог проследить, двигающиеся сквозь и вокруг друг друга.
А также там были места, куда вошло зло. Спокойные, тихие, темные уголки, наполненные смрадом смерти. Да, даже ворлонцы могли умереть. Это было мыслью воодушевляющей и печальной одновременно. В конце концов, они не были настоящим врагом, что бы они не сделали.