Он мог бы стать последним. Это было даром его народа, грезы приносящие видения о том, когда они умрут, но этот дар уходил. Пророчиц сейчас совсем уже не стало. Телепатов было немного, и становилось все меньше. Кто—то, как его племянник Карн, Вир и прочие, никогда не видел смертной грезы. Как и Джорах, если уж на то пошло.
Он получил сообщение о смерти Карна в бою, и об отставке Джораха. Он не мог его винить и он его понимал. Казалось что все молодые умерли, и остались лишь старики, что озирались по сторонам погасшими глазами и спрашивали — куда же все ушли. Карн и приемыш Джораха, Линдисти... брак между ними, который когда—то обговорили они с Джорахом, много лет назад.
Он, наконец, отвернулся от зеркала, и он знал что должен сделать. Он откладывал это так долго, как мог, но больше это ждать не могло. Он обязан был нанести один, последний визит — его другу. Наверное, последнему другу, который у него остался.
Он шел нетвердыми, дрожащими шажками по коридорам его дворца, каждый уголок и каждый камень здесь был полон воспоминаний. Место, где умер Малачи, где он сражался с Картажьей, коридор, по которому он бежал после смерти Рифы, окно, в которое он смотрел на Теней и ворлонцев, сражавшихся в небесах, место, куда он убегал, когда был маленьким мальчиком, комната, где он узнал свой первый поцелуй...
Столько всего, что можно вспомнить и столько всего, что он предпочел бы забыть. И это все, что приносит тебе старость? Воспоминания — и ничего больше? Холод, озноб и великое множество сожалений?
Малачи. Он дал ему обещание, когда тот умирал. То обещание, как и множество других, осталось неисполненным.
Он шел дальше, опустив голову, молчаливый и хмурый, пока не пришел в сад, где сидел Г'Кар.
Нарн оправлялся от их схватки куда быстрее него; по крайней мере — в том, что касалось телесного здоровья. Нарны, как правило, были сильнее и выносливей центавриан, и сам Г'Кар был куда сильней и выносливее Лондо.
Но душа его была затуманена. Г'Кар редко заговаривал с окружающими, и почти не ел. Он выглядел сломленным, его глаз безучастно смотрели в никуда. С ним была девушка — его ученица, приемная дочь, или кем там она ему приходилась. Она была изящной — для нарнки, босонога, одета в белую с серым рясу, и несла шрамы от ее ранений со странным чувством гордости.
Позади них стоял одноглазый нарн, телохранитель Г'Кара. Та'Лон и сам был ужасно изуродован шрамами, а некоторые из тех шрамов были очень свежими. Никто не говорил что сталось с ним, когда безумие поглотило этот мир, но Лондо слышал слухи — про груды тел, про улицы, залитые кровью, про руки Та'Лона скрючившися как когти и про его безумный хохот. Даже во дворце слуги и дети со страхом рассказывали про одноглазого гиганта—нарна.
Впрочем, и у самого Г'Кара тоже был только один глаз.
Девушка заметила его и коротко улыбнулась. От этого ее лицо на миг стало прекрасным и совершенно детским. Она поднялась с каменной скамьи и коснулась руки Та'Лона. Они ушли вместе и молча.
Лондо подошел к его другу, к одному из самых старых его друзей. Тишина была полной и подавляющей, но он и не думал о том чтобы заговорить и нарушить ее.
Наконец, он протянул руку. Г'Кар поднял взгляд, и Лондо увидел в его единственном глазу смесь из жалости к себе, отвращения и ненависти к самому себе, которые наполняли пророка.
В конце концов, Г'Кар подался вперед и принял руку Лондо.
Лондо опустился на скамью и они вместе наслаждались покоем и тишиной сада.
Все было холодным и серым. Словно он умер снова, и застрял в каком—то пустом промежутке между раем и адом.
Джон Шеридан огляделся вокруг. Но если он умер — то где же Деленн? Он не мог представить, чтобы любой из богов, милосердный он или нет, стал бы разлучать их после всего этого. После всего, что они вынесли и претерпели, могут ли они быть разлучены навечно?
Она верила в место где не падают тени. Он не очень много знал про религиозные верования минбарцев; а если он и знал раньше — он не мог вспомнить это сейчас, но ему эта идея нравилась. Проблема была лишь в том, что он не верил что такое место есть.
Некоторые хотели, чтобы он остался после битвы. Некоторые хотели даже, чтобы он руководил ими — в точности, как планировал Синовал. Но все же он ушел. С него было достаточно руководства, достаточно командования, достаточно войны. Если рядом с ним не было Деленн — какой во всем этом был толк?
Она всегда была сильней чем он. Она бы выдержала, если бы погиб он. Она бы сделала что—то стоящее. Она немного рассказала ему про госпиталь, который она основала. Эта тема явно была для нее болезненной, но все же — она что—то сделала.