Эту фразу я произношу уже намного громче. Думаю, что кандидат в висельники её хорошо расслышал, несмотря на некоторую потерю ориентации.
— Сейчас обоим мешки на голову и в «подвал», но не в город, а в приют.
Следующий краткий монолог произношу специально для арестанта, предварительно подмигнув есаулу. Он сразу смекнул что к чему и широко улыбнулся.
— В приюте пыточных дел мастера не в пример более умелые и лютые. Городские — то больше двух дней жилы тянуть из подследственных не могут, мрут они у них. Приютские говорят — так наловчились, что и жилы вытянут, и шкуру с живого снимут, а умереть не дают! Умеют работать! Вот к ним его и доставить на дознание! Через неделю как время выберу сам приеду, мы со злоумышленником этим одним отдельно поговорим!
Следующие слова произношу уже нормальным человеческим голосом, так что кроме есаула и адъютанта меня никто не слышит.
— О том, что реально произошло, всем участникам после дачи показаний забыть! Излагать интересующимся только так, как будет велено дознавателями. Всех проявивших любопытство брать на заметку. — Да и проверьте, господин есаул, все ли ваши подчинённые всё правильно запомнили. Чтобы и позже все всё одинаково говорили. Службистам из СБ рассказать всю правду в подробностях, где стояли и что видели.
Моё такое корявое выступление связано, видимо, с волнением, которое я в тот момент испытывал.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.
Чересчур бравым голосом произнёс мой телохранитель, видимо, развернувшийся спектакль после нервного напряжения поспособствовал этому.
— Мы сейчас с водителем вдвоём во дворец поехали, чтобы нас из-за этой задержки искать не стали. Вы левее брод сыщите, там берега пологие и вторую машину позже подгоните в Павловский дворец. — Володя! Вы за всеми следственными действиями учинённым СБ и валуевцами проследите, пожалуйста. Сами ни во что не вмешивайтесь, это не ваша задача. — Позже в Павловске, мне доложите всё, что наши службисты успеют выяснить.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.
— Кравченко и Рихтеру, без посторонних, можете рассказать всё, как было, и пусть дадут команду инженерному батальону быстрее мостки восстановить. Сапёрам, если будут вопросы, объяснить, мол, тренировались не совсем удачно, не рассчитали заряд, слава Богу, все живы остались…! Вопросы есть?
— Никак нет, ваше Императорское Величество!
— Исполняйте.
Предваряя возможные возражения со стороны моих охранителей, сообщаю им, что одного человека я ещё возьму с собой, чтобы уж совсем малое количество охраны в глаза не бросалось. С некоторым сожалением уступаю руль своему водителю и пересаживаюсь на заднее сиденье. Машина трогается, и мы уже без приключений добираемся в Павловск.
С домашними всё хорошо, они, слава Богу, даже не догадываются о произошедших событиях. Я им, естественно, ничего не говорю. Это не разумно и ничего, кроме лишних волнений не даст. К вечеру приехал Александр. Мы с ним расположились в кабинете, и когда он убедился, что нас никто не слышит, начал меня допытывать о последних событиях. Я в свою очередь ему вопрос задал:
— Ты откуда узнал о стрельбе?
Спрашиваю у братца, располагаясь по удобнее в кресле.
— А тут и узнавать ничего не надо, «мои» медики пулю из пострадавшего казака извлекли, дырку заштопали. А уже в обед я, почитай, о том событии знал, но без особых подробностей. Сейчас от тебя подробности услышать хочу. Казак — то не простой, он из твоей охраны, да и напоминает тебя сильно.
— Ну, особых подробностей по той стрельбе ты от меня не услышишь. Мы в это время ещё в воздухе были. Ни с Рихтером, ни с Игнатьевым я после посадки не встречался.
— Никса, темнишь ты что-то, ну, не хочешь говорить, не надо. Только мне ведь обидно, брат всё-таки.
— Сашка, поверь, я действительно не знаю, кто устроил эти стрельбы. Завтра думаю всё выясниться.
— Почему ты говоришь о стрельбах. Что их несколько было? Я только об одном случае знаю.
— Поклянись, что никому из домашних ничего не расскажешь.
— Вот сейчас встану и побегу всем вещать, особенно Маман, что в нашего Никсу опять стреляли.
— Не паясничай, стреляли действительно в казаков охраны, но то утром было после тренировки. Второй раз стреляли на следующий день, снова по казакам, уже после нашего прилёта, хотя целили, видимо, в меня.
— Это как так? Целили в тебя, а стреляли по казакам.
Пришлось поведать брату о послеполётных приключениях. Рассказ он выслушал внимательно, после чего сильно задумался.
— Да, ты прав, что никому лишним об этом знать не надо, а вот определить, кто что знал или мог знать о твоём маршруте и времени прилёта необходимо. Дабы, как говорят медики: «чтобы рецидива не допустить»!
— Я с тобой согласен, но есть специальная служба и люди обученные, они быстрее и лучше нас с этими событиями разберутся. В конце концов, это их работа и они за неё деньги получают.
— Никса, ты знаешь, как в Древней Греции докторам платили?
— Нет, это как-то не попало в зону моих интересов, ты уж прости меня за это.
— Да ты не обижайся. Это меня доктора научили. В те далёкие времена врач, получал зарплату, только когда его пациент был здоров. Если он заболевал, то эскулапу денег не платили. В этом что-то есть. Правда?
— Ты что хочешь предложить и полицейским и СБ-шникам по такому принципу платить?
— Понимаю, что точно так не получиться, но мысль интересная.
Сашка очень удачно подбросил тему древней Эллады, сейчас я ему добавлю обязанностей. А, что? Стати он богатырской, росту гренадёрского, возглавляет министерство народного здравоохранения. Что присказка нам говорит? «В здоровом теле здоровый дух». Вот потому и поручу я родному брату участвовать в организации Международного Олимпийского комитета и само собой готовить Россию-матушку к приёму Олимпиады в 1876 году!
— Александр, а что ты помнишь о Древнегреческих городах-государствах?
— Ну, были такие, до Рождества Христова. Воевали часто друг с другом. Весёлых божков себе придумали да на гору Олимп их посадили. А самая лучшая физическая и воинская подготовка, как говорят легенды, была в Спарте организованна.
— Это хорошо, а про Олимпийские игры, что мне расскажешь.
— Много не расскажу, это не мой конёк. По-моему, там Геракл всех победил, но не помню точно. Никса не томи душу, что ты ещё замыслил? Какой «хомут» мне на шею приготовил?
— Думаю, что пришла пора возродить эти игрища в нашей истории. Со мной уже согласны французы, прусаки, греки, ну и россияне конечно. Всё надо делать на международном уровне. Создавать комитет, писать Олимпийскую хартию, ну и.т.д. Для обеспечения преемственности первые игры проведём в Греции. Следующие, наверное, у нас. Ты сколько стадионов уже построил?
— На сегодняшний день пять действующих и ещё два строятся. Через год, другой их достроим с Божьей помощью! Там и специальные треки будут, для этих твоих «игрушек», которые ты велосипедами повелел обозвать. — Тебе, как старшему брату по секрету скажу, никак не осилю это искусство перемещаться на двух колёсах. — Правда, некоторых успехов уже достиг, по-прямой еду сносно, но всё равно ещё боязно.
— Чудесно, я рад за тебя. Кстати, сколько сейчас один велосипед обходиться?
— Там цены разные, от сорока до пятидесяти рублей, в зависимости от заводчика, который их выпускает.
— Дорого, это очень дорого. Надо сделать это средство передвижения массовым. Когда поедешь в Царицын, проверять «фармацевтов», выяснишь там ситуацию на всех новых заводах, особенно на трубном, он должен уже в этом году полный трубный сортамент освоить.
Предваряя вопрос брата, и не давая ему опомниться, чтобы возразить, что это не его профиль и по части заводов он слабо ориентируется, добавляю фразу:
— Основной упор на вопрос «Что мешает»? Губернатора заряди, чтобы всех кто старается мешать или поборы в свою пользу устраивать оперативно на стройки отправлял! Заодно задай вопрос, когда они смогут поставлять трубы для изготовления рам по нормальным ценам. Будут юлить, напусти на них контролёра, у меня до всего руки не доходят.