– Да почти все. Там всего два. Ну, может три слова. Легкий язык. – Старик вздыхает. – Хенде хох я по ночам кричу, часто. Всё-таки из той рощицы я вынес страшную сказочку навсегда. Вот соседи – люди-добрые, прослышав, и прозвали.
– А, при чем здесь часы?
– Обратно полную пилотку часов принес. Тяжелые. Ели донес.
– А, немцев куда дел? Отпустил? Они же хорошие, тебе пилотку часов дали.
– Нет, – виновато сказал дед Семен. – С собой привел. Мне потом за них орден «Славы» дали. Часы парням раздал. Лейтенант самые хорошие забрал. Морские. Я их с морского офицера снимал. Он никак не хотел отдавать. Злился. Они потом все злились, когда поняли, что я один в роще был. Думали, это рейд наш, прочесываем округу. Мне переводчик из штаба сказал, что в той роще война для меня могла закончиться, а закончилась для тридцати двух немцев. Только смерть видно не обманешь. В тот же день меня ранили и Победу я уже встретил в госпитале. С тех пор, не люблю я, когда мне на праздники дарят часы – словно намек какой-то, на беду. Тикают, к чему-то приближаясь, гонят время.
Дед Семен поднял руку и посмотрел сквозь пальцы на солнце, на листву винограда. Залюбовался. Я, не выдержав, повторил жест. Прищурился, поймав яркий лучик. Мир действительно, так выглядел интереснее. Старик вздохнул:
– Знаешь, а ведь, как и не жил. Смотрю на тебя, и себя вижу. Бежит по дороге мальчонка на встречу солнцу и дню, пыль столбом, босы пятки мелькают, всё тиканье у тебя впереди. Хорошо тогда становится, спокойно. Обещай мне, часы свои напрасно не тратить. Любить время. Обещаешь?
– Обещаю.
– Держи слово. Теперь беги, а то засиделся. Дед Тимошка тебя про Будённого расскажет.
И я побежал, как секундная стрелка, отматывая круги от жизни. Тик-так.
Тик-так.