- О чем ты думаешь?- спросила Подруга-воровка, положив руку ему на грудь и поглаживая ее длинными ловкими и не по женски сильными пальцами.
- Я?
- Да.
- Я думаю о предстоящем Празднике Длинной Воровской Ночи и о начале нового воровского сезона. Кажется, воровская удача отворачивается от моих славных воров. С каждым годом воровские дела идут все хуже и хуже. Наверху брать уже практически нечего, а количество воров с каждым годом все возрастает и возрастает. Говорят, что наши маленькие воришки уже тайно голодают и скоро начнут голодать ворики, а потом дело дойдет и до воров...
- Воровать надо лучше и больше,- Подруга-воровка резко отстранилась от него, перевернулась на спину и закинула красивые руки за голову.- Тогда воры и не будут голодать. А воришки и ворики голодали всегда, даже в прежние тучные годы. Во всяком случае, ты здесь абсолютно ни при чем, дорогой. Все отлично знают - как сейчас обстоят дела у обворованных наверху.
- Но я Великий Вор и должен заботиться о благополучии всех воров канализации...- начал было Велвор, но так и не окончил фразы.
Да, он Великий Вор и должен заботится о всех ворах Канализации, всех без исключения, от самого маленького воришки вплоть до последнего Консорта, но как, тысяча дохлых крыс, он может о них позаботиться в сложившейся ситуации? Город наверху пришел в полный упадок. Обворованные сейчас живут в пустых и холодных домах, внутри которых нет не только золота и серебра, но даже мебели, а часто и одежды. Да какая там одежда? У обворованных сейчас не было даже еды, в их холодных жилищах были сейчас только голые стены, среди которых скитались они, прикрытые жалкими рваными дерюгами. Все, что удавалось добыть обворованному за день, он тут же прятал или съедал, потому, что знал - ночью к нему обязательно придут воры и отберут все, что попадется им на глаза. А если не отдашь, если воспротивишься, коротко сверкнут в темноте лезвия острых воровских ножей и все - прощайся обворованный не только с последней коркой хлеба, не только с тканью для воровских обмоток или с жалким медным колечком, но и с жизнью. Воры шутить не любят.
С другой стороны, Канализация сейчас была буквально забита всевозможным добром, с которым расстались верхние обворованные за долгие годы существования армии воров в ее недрах. Главная Воровская Сокровищница уже ломилась от золотых предметов, монет, инкрустированной каменьями дорогой посуды, драгоценных украшений и оружия, а все более-менее сухие участки канализации уже давным-давно превратились в места хранения не очень ценного награбленного наверху добра - мебели, картин, скульптур, и других предметов городского обихода. Вдоль каналов со зловонной жижей лежали вороха дорогой бархатной и полотняной одежды, кипы сапог и туфель, сорванных когда-то прямо с ног обворованных, тюки мужского и женского белья, горы одеял и подушек, фарфоровой и глиняной посуды, серебряных и бронзовых светильников, серебряные тазы для бритья и умывания, столовые ножи, вилки и ложки в кучах, высота которых доходила порою до сводчатых потолков канализационных коллекторов. В отдельные кучи были сложены дорогие дверные замки, ручки, наддверные молотки, рамы смотровых окошек, ржавые орудия труда и войны обворованных верхних - молотки, пилы, рубанки, сабли, алебарды, топоры, щиты, доспехи.
Все это добро лежало сейчас в канализации мертвым грузом и по нему бегали жирные зубастые крысы, иногда задерживаясь на кучах с кожаной обувью или валяясь на связках бархатных камзолов. Из-за чудовищных размеров украденного некоторые туннели стали полностью непроходимыми и даже старые воры не знали - что же в них сейчас хранится, а те, что знали уже давно умерли.
Велвор вздохнул. Да, жизнь наверху сейчас была непростой. Ну, если вдуматься, обворованные и сами были виноваты в этом, ведь все нижние воры происходили от них, кто в пятом, кто в четвертом, кто в третьем, а кто и в первом колене.
Он и сам происходил от обворованных верхних в первом колене. Как он оказался в Канализации? Как стал вором? Да очень просто - благодаря Правилу Канализации в котором имелся специальный так называемый "Акт о дарении младенцев".
Согласно этому акту любой не вор мог подарить ворам Канализации своего первенца. Для этого нужно было купить ребенку связку самых простых железных отмычек, обычный недорогой нож и, завернув его в пеленку из черного бархата, положить на ступенях центрального выхода-входа в Канализацию. "Акт о дарении младенцев" строжайше запрещал ворам отказываться от такого дара и если ребенка находили вовремя, его забирали с собой - вниз. После этого он воспитывался и выкармливался ворами, а достигнув определенного возраста, становился сначала воришкой, потом вориком, ну а дальше как повезет.
Велвору вот повезло взобраться на самую вершину воровской пирамиды и он ни о чем сейчас не жалел. Своих верхних родителей он не помнил совсем, а воровку, которая кормила его, пока он не достиг возраста начала воровства и не сделался воришкой, помнил смутно.
Зная жизнь обворованных верхних Велвор был уверен, что его настоящие родители вынуждены были в свое время подарить его ворам из-за ужасной нужды. Скорее всего, они на последние деньги купили ему связку железных отмычек и его первый нож, а потом завернули в черный бархат и принесли на ступени Канализации.
"Да, так и было,- думал Велвор, рассматривая поднимающиеся к потолку синие кольца сигарного дыма.- Наверное, они были славными людьми, но ужасная нужда заставила их сделать это. Может быть, они спасали меня от голодной смерти, сами при этом умирая от голода. Или от холода. Голодая и замерзая, они вынуждены были подарить меня ворам. Но я не жалею об этом. Нет. Сейчас я рад, что меня подарили ворам. И благодарен своим настоящим родителям за все, что они для меня сделали. Можно только надеяться, что они купили отмычки и нож не на последние свои деньги, и не умерли сразу после этого от голода и холода..."
Карьера Велвора развивалась стремительно. В воришках он проходил всего два года. Сначала, как и все начинающие воришки, Велвор воровал еду. В то время с едой уже начинались проблемы - во время выходов в верхний город воры уносили с рынков все подчистую, и обворованные старались съедать ее прямо у прилавков. Купив какой-нибудь фрукт или овощ, они тут же запихивали его в рот и быстро съедали. То же происходило и с курятиной, и с жареной рыбой, и с телятиной, которую сметливые рыночные торговки продавали уже слегка вываренной в соленой воде. В те времена самым юным воришкам не оставалось ничего иного, как только работать по торговкам едой с городского рынка.
Торговки едой с городского рынка были все как одна здоровенными дебелыми тетками с сильными толстыми руками, с расплывшимися рыхлыми лицами, с испорченными табаком носами, а начинающие воришки тогда работали парами. Они тихонько подбирались к торговым местам под прилавками, а потом разыгрывали небольшую постановочную сценку. Обычно, младший воришка хватал какую-нибудь еду и бежал прочь, а когда торговка отвлекалась на него, второй, более опытный воровал с прилавка уже по-настоящему. Иногда первого воришку успевала схватить ловкая молодая торговка, но так было даже лучше. Пока озверевшая торговка избивала первого воришку, второй мог брать не только еду из ящика под прилавком, но и в случае удачи залезть в специальный денежный карман кожаного фартука увлеченной избиением торговки, и забрать оттуда вырученные ею за день монеты. Трюк с избиением пойманного воришки был очень древним, но все торговки почему-то на него постоянно покупались.