— Дедушка, чем это вы занимаетесь? — громко крикнул ему с берега Язар.
Старик вздрогнул и от неожиданности выронил лоханку, землю в которой уже почти перебрал. Он поднял седую голову и сощурился от утреннего солнца, которое поднималось точно за спиной путешественника.
— Ох, внучок, напугал ты меня! Я уж думал, этезианцы пришли. Золото я добываю, драгоценные камни ищу. Прежде много того добра было под нашим Золотарем, оттого и город так назвали. Бывало, идешь, а смарагды под каблуком так и сверкают! Мы тогда им цены не знали, подбирали, да и бросали в воду. Вроде и красивый камень, блестящий, а разве скотину камнем накормишь? Глупыми были. А там уж солдаты прибыли. Телегами сокровища грузили. Все подчистили!
Язар слез с таранда и спустился к старику.
— Вижу, дедушка, нелегкая это работа — золото добывать. Вы простите, что напугал. Позвольте помочь.
Старик присмотрелся к Язару и грустно покачал головой.
— Эх, внучок, здесь глаз острый нужен. Зоркость мою забрала старость, а тебя, погляжу, и молодость ею не наградила. Ступай себе с Эсмаидом, — он махнул рукой.
Но Язар не послушал старика, разулся и взялся ходить по речке. Вода в ней была студеной и такой мутной, что человеческий глаз не смог бы увидеть и близкого дна. Но Язар различал и мелкие обтесанные камни, тоненькие травинки и бледные ниточки-корешки. Он прошелся вперед, назад, а затем наклонился и поднял из воды изумруд величиной с кулак, яркий и чистый как стекло.
Дед не переставал кланяться и все заливался слезами.
— Выручил ты меня, добрый юноша! От голодной смерти спас! — а взяв камень в руки, он изумленно добавил: — Да ведь это смарагд, что я по молодечеству в реку кинул!
— Что же это? — изумился Язар. — Царь повозками самоцветы вывозит, а его люди в голоде живут?
— На то он и царь, чтобы в роскоши жить, — важно возразил старик. — Человек он добрый, только от крестьян высоко поднялся и не видно ему с высоты трона, что в нужде простой народ. В нашей бедности нет его вины. Золотарь наводнили этезианцы, вот причина. Они и работу нашу отнимают, и еду поедают. И столько их в городе развелось, что мы, бризарцы, и шагу без их дозволения уже ступить не можем. Потому-то я так далеко от города и промышляю, чтобы этезианцы не прознали.
— Далеко ли Золотарь? — спросил Язар.
— Девять верст, если прямиком по Синему Лучу идти.
— А есть ли в городе волшебник или ученый человек?
— Бывал у нас один травник, Велхоир. Широкой души человек. Каждый год приезжал, всех жителей обходил, всех лечил. Да запропастился куда-то, все нет его, — старик задумался, вспоминая. — Других магов-кудесников в Золотаре не бывало. Храмовники есть, а только они не людям помогают, но служат богам.
— Я могу подвезти вас, — предложил Язар, рассматривая жалкое рубище старика. Затем в изумлении и сочувствии покачал головой. — И как вы только насмерть не замерзли?
— Замерз я знатно, это верно, — признался тот. — Но холод меня не погубит. Другое дело — жара. И почему-то, внучек, с твоим приходом мне стало вдруг жарко.
— А я вас все равно не брошу, — возразил Язар. — Возьмите.
Он передал старику все теплые вещи Велхоира. На нем оставались его домашние меховые штаны и суконная рубаха, а также плащ небоизбранных. Однако и теперь он не почувствовал холода.
— Благодарствую тебе, внучок, — старик поклонился. — Теперь еще годок-другой переживу.
— Вы правы, дедушка, со мной что-то происходит. Будто огонь из сердца по телу растекается. Я заболел?
— Напротив, ты выздоравливаешь, — загадочно ответил старец. С прищуром он поднял взгляд к таранду; животное покорно стояло на краю берега. — А ты чего молчишь? Спускайся, поговорим! — Таранд мотнул головой в направлении Золотаря. — Что значит, «некогда»? В наши годы уже не спешат.
— Вы его знаете? — изумился Язар. — И можете с ним говорить?
— А разве мы говорим на разных языках? — старик задумчиво почесал седую макушку. — И как не знать. Еще ребенком я резвился у его копыт. А он стоял могучий, благородный, как и сейчас. Вот только прежде был он счастлив, а ныне обездолен.
— А что с ним случилось?
— Его глубоко ранили.
Старик помрачнел и, будто позабыв о Язаре, отвернулся, продолжив просеивать землю в мутной воде.