— Как кончилась? — не понял Евгений.
— Сегодня ночью уезжаю. Приказ…
— Приказ, — повторил Евгений. Он знал, что сегодня уезжает на Родину и начальник штаба его эскадрильи Александр Рыцарев. — На вечере хоть побудешь?
— Всего несколько минут. Через два часа уезжаю. До границы машиной, а там…
— Ну что ж, Олег Владимирович, до встречи?
— До встречи, Эухенио.
…Только через тридцать лет в подмосковном городе Железнодорожном вновь встретятся полковники Евгений Степанов и Олег Соболевский.
И, как тогда, тридцать лет назад, Олег Владимирович скажет:
— Салут, Эухенио! Вива Эспаниа!
И, как три десятка лет назад, друзья обнимутся, А потом поедут в Москву, к Софье Михайловне Александровской.
— Салут, София!
— Салут, камарадас! Испания! Далекая и близкая…
Крылом к крылу
Прибытие эскадрильи Ладислава Дуарте на Арагонский фронт ознаменовалось крупным недоразумением с английским генералом, представителем Комитета по невмешательству в испанские дела.
Еще на Северном фронте внешность Дуарте не раз вводила в заблуждение представителей комитета. На этот раз англичанин, прибывший на аэродром, без обиняков спросил Ладислава:
— Вы киргиз или казах? Я слышал, что в России среди этих национальностей сейчас немало летчиков?
— Я испанец, — с достоинством ответил Дуарте. Генерал через монокль без стеснения рассматривал комэска.
— В двадцать лет уже командуете эскадрильей? — с сомнением в голосе проговорил он. Дуарте обиделся:
— Кто же, по-вашему, здесь командир?
— Наверное, кто-либо из русских.
— В моей эскадрилье одни испанцы, — отрезал Дуарте.
— И вы?
Ладислав почувствовал, что теряет терпение.
— А если я не захочу с вами говорить, основываясь на предположении, что вы не генерал и не представитель комитета?
Англичанин потерял свою невозмутимость.
— Представьте мне ваших подчиненных! — раздраженно потребовал он.
Всматриваясь в лица, надолго задерживаясь около каждого из летчиков, генерал начал обход строя. К его удивлению, все пилоты и механики оказались такими же молодыми, как и их командир.
Взгляд генерала задержался на Рекалде.
— Вы русский?
— Если вам так уж хочется, я могу стать русским. Вас смущает мой нос, сеньор? Мне его расплющил папаша. Видите ли, я рано стал наведываться к сеньоритам, а у нас в провинции Ла-Манча нравы строгие… Переводчик, нервничая, перевел эту тираду. Генерал нахмурился, но продолжал обход. Он остановился перед Ромуло Негрином.
— Ваша национальность?
— Моя фамилия Негрин, — ответил летчик.
— Фамилия еще ни о чем не говорит.
Ромуло пожал плечами. Светловолосый, голубоглазый, он и впрямь был похож на русского.
— Уж не родственник ли вы нынешнего премьера Испании? — с насмешкой спросил генерал. Красивое лицо Ромуло побледнело.
— Я сын Хуана Негрина.
Но и этот ответ не обескуражил англичанина.
— Однако вы все-таки летаете вместе с русскими, капитан? — допытывался представитель Комитета по невмешательству у Дуарте.
Дуарте порядком надоел этот допрос. Летчики и так мало отдыхают, а англичанин уже сорок минут держит их в строю. Приложив руку к фуражке, комэск четко произнес:
— Я вам докладывал, генерал: в моей эскадрилье одни испанцы.
— И они летают? — вновь повторил тот свой вопрос.
Комэск не ответил. Взяв из рук у стоявшего в строю стартера ракетный пистолет, он выстрелил. Взвилась зеленая ракета. Через две минуты эскадрилья под командованием заместителя Дуарте — Романа Льоренте — звеньями начала взлетать в осеннее небо.
Когда «чатос» четким строем прошли над аэродромом, Дуарте, смотря прямо в глаза англичанину, извиняющимся тоном произнес:
— Забыл вас предупредить. Самолеты действительно советские. Ну, а пистолет, который на мне, — Ладислав постучал по кобуре, — английский.
Молча кивнув, генерал направился к своему лимузину.
— Выкладывай знак намеренной посадки, — весело приказал Дуарте стартеру.
Когда истребители зарулили на стоянки, он подошел к Негрину:
— И как ты, Ромуло, удержался, не~пехвастал передангличанином, что мать у тебя действительно русская?
— И что мы с тобой, когда учились летать в Советском Союзе, заходили пить чай к твоим родственникам на улице Горького в Москве? — добавил Мануэль Ороско.
Ромуло улыбнулся:
— Боюсь, что тогда весь лондонский Комитет по невмешательству был бы лишен воскресного дня. А генерал получил бы за эту информацию орден. Шутка ли, в Испании обнаружен русский! И кто? Сын премьера!
Эскадрилье за четкие действия при взлете комэск объявил благодарность. А сам Дуарте за недостаточно вежливый прием английского генерала получил от командования нахлобучку.
— Ведь я каменщик и летчик, дипломатии меня никто не обучал, — притворно вздыхая, жаловался Дуарте Степанову, и в его узких глазах играли веселые искорки…
В полдень Евгений Степанов повел девятку И-15 на штурмовку переднего края противника. Над ними шла эскадрилья Ладислава Дуарте. Это был первый совместный вылет обеих эскадрилий.
Пройдя Вилья-Майор, Степанов внимательно осмотрел воздушное пространство. Небо было пустынно. Он качнул крыльями самолета: «Внимание!» «Чатос» устремились в атаку. Вслед за ними в атаку пошли и три звена эскадрильи Дуарте.
Выходя из пике, Евгений привычно скользнул взглядом по небу. Под облаками по-прежнему кружило звено И-15 — четвертое звено эскадрильи Дуарте. Чего они медлят?
Евгений не знал, что в последний момент командир испанской эскадрильи удержал себя от соблазна «проутюжить» огнем вражеский передний край. А вдруг фашисты ударят из-за облаков! С собой для прикрытия друзей, штурмующих позиции противника, он оставил своих ведомых — Мануэля Ороско и Рекалде.
Предчувствие не обмануло Дуарте. Республиканские истребители делали четвертый заход на окопы франкистов, когда из-за облаков в отвесном пике стали вырываться «фиаты». Один из фашистских истребителей нацелился на выходившего из атаки Степанова. Ладислав дал длинную заградительную очередь. Фашист, очевидно, уже поймал в прицел республиканский истребитель. Еще мгновение… Но в этот момент Дуарте, подойдя под углом к «фиату», вновь открыл огонь. Вспыхнувшая машина ведущего показала фашистским летчикам, что внезапная атака не удалась. Рекалде и Ороско сбили еще два истребителя, которые упали на рыжие скалы.
Окончив штурмовку и набрав высоту, обе эскадрильи направились к своим аэродромам. Над ними под самой кромкой облаков шли Дуарте, Ороско и Рекалде На траверзе Бахаралоса испанцы повернули к своему аэродрому; только звено, шедшее сверху, не изменило курса.
Вместе с девяткой Степанова три испанских летчика сели на Бахаралос.
К стоянке подъехал Серов. Увидя Дуарте, он радостно улыбнулся:
— Салут, Ладислав! Как вылет?
— Муй бьен! Очень хорошо. Но над облаками было не меньше двух десятков «фиатов».
Евгений по достоинству оценил немногословное замечание испанца.
— Ты правильно поступил, что остался наверху. Кто знает, чем окончилась бы наша встреча с «фиатами». Во всяком случае, мы были внизу, а это уже плохо.
— Фашисты хитрецы, — согласился Дуарте. — Их любимый прием — удар из-за облаков и уход обратно в облака. Мне на севере почти ежедневно приходилось наблюдать подобные штучки.
Евгений положил руку на плечо испанца:
— Спасибо, друг, за то, что «фиату» дорогу ко мне перекрыл.
Дуарте молча похлопал Степанова по спине. Подошли летчики, участвовавшие в штурмовке. Дуарте представил своих ведомых, прилетевших с ним на Бахаралос. Невысокого большеглазого Ороско, если бы не усы, можно было принять за мальчика. Трудно было поверить, что этот застенчивый юноша полчаса назад сбил фашистский истребитель. Полной противоположностью Мануэлю Ороско был Рекалде. Ладно скроенный, крепкий, среднего роста — настоящий крестьянин, он, размахивая руками, что-то быстро говорил внимательно слушавшим его Попову и Короузу…