Другими словами, если государство «присваивает себе монополию силы, максимальную власть, принимающей решения, на данной территории», [Rothbard, The Ethics of Liberty, стр. 170] тогда очевидно, что владелец собственности имеет такую власть. Владелец является, в конце концов, «максимальной властью, принимающей решения» на рабочем месте или своей земле. Если ты не нравишься боссу (например, если ты не подчиняешься приказам) тогда тебя увольняют. Если ты не можешь найти работу или арендовать землю, не согласившись на определенные условия (такие как не вступать в профсоюз или принимать услуги защитной фирмы, одобренной твоим работодателем) тогда ты либо подписываешь контракт либо ищешь что-то другое. Конечно, Ротбард не замечает, что боссы имеют монополию власти и вместо этого ссылается на «запрет добровольных покупок и продаж защитных и судебных услуг». [Op. Cit., стр. 171] Но точно так же, как закон контрактов позволяет запрещать профсоюзы на собственности, он может также запрещать покупку и продажу защитных и судебных услуг. (Может быть оспорено, что рыночные силы не допустят этого, но это маловероятно, так как боссы обычно имеют преимущества на рынке труда и работники должны идти на компромисс, чтобы получить работу – смотри раздел F.10.2 про то, почему так получается.) В конце концов, в городах, принадлежащих компаниям, только деньги компании были законными платежными средствами и единственным правоохранительным органом была полиция компании.
Поэтому, очевидно что «анархо»-капиталистическая система соответствует критериям Вебера о монополии на установление определенных правил на данной территории. «Всеобщий либертаринский свод законов» это монополия и владельцы собственности определяют правила, которые действуют на их собственности. Более того, если правила, которые устанавливают владельцы собственности подчиняются правилам, содержащимся в монополистическом «всеобщем либертараинском своде законов» (например, что они не могут запретить продажу и покупку определенных продуктов – таких как защита – на их собственной территории) тогда «анархо»-капитализм определенно соответствует определению Вебера государства (Айн Рэнд описывала это как институт «который имеет эксклюзивную власть навязывать определенные правила поведения на данной географической области» [Capitalism: The Unknown Ideal, p. 239]) так как его свод законов побеждает желания владельцев собственности делать то, что они хотят на своей собственности.
Поэтому, неважно как вы на это смотрите, «анархо»-капитализм и его защитный рынок продвигает монополию максимальной решающей силы на данной территории. Для анархистов очевидно, что «анархо»-капиталистическая система это государственная система. Как мы заметили, она также является государством в «анархо»-капиталистической теории.
Так, в эффекте, «анархо»-капитализм имеет разные сорта государств, одно в котором боссы нанимают и увольняют полицейских. Как замечает Питер Сабатини (в Libertarianism: Bogus Anarchy), «внутри либертарианства, Ротбард представляет меньшинство, которое призывает к тотальному устранению государства. Однако утверждения Ротабрда о том, что он анархист, быстро аннулируются, когда показано, что он только хочет конца публичного государства. На его место он предлагает бесчисленные частные государства, с каждым человеком, поставляющим свою полицейскую силу, армию, и закон или покупающий эти услуги у капиталистических поставщиков… Ротбард не видит ничего плохого в накоплении богатства, поэтому люди с большим капиталом будут неизбежно иметь большую принудительную силу в своем распоряжении, точно также, как они имеют сейчас».