В это время Гена сурово осматривал свою любимую клумбу в дендрарии. Она была испорчена ушастым силуэтом ровно посередине. В сторону вели маленькие следы.
– Хм-м-м... – озадаченно протянул Геннадий Петрович, но, услышав ненавистный скрип тележки мороженщицы, решил, что с него на сегодня хватит, и отправился домой.
Каким-то чудом вернув вазу на место, довольный ушастик сидел в каске, как в люльке, и раскручивался, отталкиваясь ухом от полки. Это явно доставляло малышу удовольствие. Вот только от головокружения никто не застрахован, даже диковинные зверушки. Пушистик вылез из каски и, пошатываясь, опёрся на... кнопку запуска наждака! Инструмент включился и ужасно напугал зверька. От страха тот отскочил, запнулся о свой бывший «гамак», отлетел и ударился затылком о хлипкий деревянный стеллаж. С верхней полки посыпались гайки, шурупы и прочая мелочь. Шарик для подшипника скатился с полки и полетел вниз на другой стеллаж, попал в какую-то изогнутую трубку, прокатился по спирали и врезался в бутылку-распылитель, первую в ряду. Она запустила принцип домино: последняя бутыль, упав с полки, ударила по колену лампы. Светильник согнулся вперёд и стукнул плафоном по висящим гаечным ключам. Самый большой ключ ударил по малым – раздался красивый звон. Ушастик, улыбаясь, наблюдал за происходящим.
Гена был на подходе к дому, когда услышал шум. Он сразу ускорил шаг.
Тут упал карниз, обрушив собой целую стену со стройными рядами инструментов. Напуганный ушастик спрятался под верстаком как раз, когда Геннадий Петрович ворвался в дом. Оценив разруху и решив, что к нему забрался кто-то крайне опасный, Гена схватил с пола вилы. Пушистику на секунду показалось, что погоня за ним продолжается – он принял старика с вилами за одного из сборщиков урожая с плантации. Ушастик сорвался с места и в ужасе начал скакать по полкам, разрушая остатки годами наводимого порядка.
– Куда? – крикнул Гена, увидев бешеный меховой шар. – Стой!
Зверёк как раз забрался на самую верхнюю полку с той самой злополучной вазой. Он замер, балансируя ушами, но поймал гневный взгляд Геннадия Петровича и сорвался вниз. Старик отбросил вилы и поймал ушастика. Ваза разбилась на множество осколков. Геннадий Петрович в ярости уставился на непонятное существо в своих руках. Пушистик весь дрожал, закрыв мордочку ушами, но, набравшись храбрости, раскрыл уши и мило улыбнулся.
– Ты что такое?! – обескураженно воскликнул Гена, разглядывая странного зверька.
Неожиданно за спиной Геннадия Петровича возникла директор дендрария. Увидев страшный беспорядок, она сильно удивилась – очень уж это было не похоже на привычный стерильный вид дома.
– Геннадий Петрович, вот что с тобой делать? – устало спросила директриса, тот в ответ лишь невнятно хмыкнул. – Один как перст вот и злишься на весь мир. Знаешь... Если ты не изменишь отношение к окружающим, нам придётся попрощаться.
Старик обернулся, прижимая к груди ушастика.
– А я вот... щенка завёл. Чтоб не одному... как ты говоришь, – вдруг выпалил он.
Наталья Николаевна удивлённо посмотрела на садовника, потом на пушистика и немного смягчилась.
– Что за порода? – спросила она.
– Овчарка. Белорусская. Ушастая, – придумывал Гена на ходу.
– Белорусская ушастая овчарка? – недоверчиво переспросила начальница.
– Угу. Очень шаловливая порода.
Зато как кротов в саду гоняет...
– Так, Геннадий Петрович, я не за этим пришла, – прервала его директриса. – Ты знаешь, кому ты сегодня нахамил?
Не выпуская ушастика из рук, мужчина прошёл в гостиную, гостья последовала за ним.
– Эта женщина весь наш дендрарий может закрыть вот так... – она звонко щёлкнула пальцами.
Ушастику это очень понравилось, он мигом повторил щелчок, чем сильно удивил Гену и Наталью Николаевну.
– Смышлёная порода. Белорус, – нашёлся Гена.
Он взял из холодильника молоко и налил в миску.
– Так о чём я?.. – попыталась вернуться к теме разговора директриса.
– О том, что всё хорошо закончилось и нас не закрыли, – подсказал Гена.
– Да... То есть нет! – опомнилась женщина. – Не паясничай!
Геннадий Петрович поставил миску с молоком на пол, рядом опустил зверька и почесал его за ухом, тот довольно заурчал.
– Я исправлюсь, – сказал Гена.
– Сколько лет я это слышу, – устало вздохнула начальница.
Пушистый малыш макнул лапку в молоко, попробовал, вкус показался ему очень странным. Тогда Гена снова взял его на руки и почесал за ухом, обращаясь к директрисе: