Пошатываясь, иду к своей кровати и отвернувшись к стенке палатки закрываю глаза – нестерпимо хочется темноты, убаюкивающей и успокаивающей. Быстро проваливаюсь в нирвану тревожного дрема.
Мне снился сон, я иду по овечьей тропке. Она была такой извилистой, так что путь мой почти удваивался. Злой ветер трепал деревья и гонял листву. Тропинка иногда вела между огромных валунов, и мне приходилось прыгать с одного камня на другой. Потом резко что-то изменилось вокруг: стало тише, будто горы – и без того немногословные – задержали дыхание. Я поднял голову и ощутил холодные касания на коже: падал колючий снег… Открыв глаза, вижу улыбающегося Рыжкова поливающего меня водой из бутылки минералки. Идем на ужин к хищным кухаркам…
ШАЛИ
На следующее утро дорога лежала в Шали, крупный районный центр, лежащий в предгорье Чечни. Встали рано, Петра в палатке почему – то не было. Хотелось попрощаться с настоящим парнем, героем тянувшем лямку второй войны.
Привел себя в порядок и вышел на улицу, маленькую зубную щетку и бритву всегда вожу с собой в маленьком контейнере, мало ли куда жизнь закинет. Первые лучи солнца, нарядные и прямые, словно с детского рисунка уже готовы были засиять над военной техникой, стоящей в холодной росе. Ханкала просыпалась, звякала железом, прогревались движки, солдаты таскали военную поклажу.
Дима протирал заиндевевшие стекла Волги, которая смотрелась как Карлесон над Красной площадью, среди военной техники Ханкалы. С нами едут два УАЗ – ика с со спецназом и Востриковым. По нашим данным в городской больнице Шали проходит лечение под другими установочными данными полевой командир средней руки.
Шали город сложный, большой, слабо контролируемый федеральными силами. Во время первой компании погибло много мирных жителей от удара кассетными бомбами. В январе 2000 года по населенному пункту ударили тактической ракетой «Точка У».
Полевой командир Арсаев окружил комендатуру Шали, угрожал всех сжечь «Шмелями», а позже устроил митинг. Причем народ он собрал в непосредственной близости от комендатуры, тем самым надеясь, что не будет нанесен артиллерийский удар. Но прилетела «Точка У» с 500 килограмме взрывчатого вещества. Около ста погибших и естественно не все погибшие боевики… После того как город взяли федералы, местные жители, пропитанные кровью не скрывали своей злобы и вражды. Формально днем город наш, а ночью вопрос. В Чечне сегодня два хозяина: за светло – российские военные силы, ночью – чеченские боевики. В Шали боевиками обстреливаются комендатуры, штабы и блокпосты, но нам туда надо по зарез. Помимо проверки информации по раненому полевому командиру, нас ждет источник под псевдонимом Вася, который выполнял наше задание.
Едем по мясистой, изрытой техникой дороге. Перед нами идет три «Шилки» – зенитная самоходная установка ЗСУ-23 с четырьмя спаренными стволами, одна из машин резко тормозит, мы чуть не врезаемся в зад машины. Крики мат, у машины заклинил двигатель, молодой водитель срочник – весь белый как простынь бегает вокруг «Шилки» и громко причитает. Осторожно объезжаем небольшую колонну и едем дальше. Вокруг обступает тревожный лес и небольшие взгорья – поднимаемся в горную опасную часть Чечни, где шныряют боевики.
Впереди блокпост в небольшом детском садике. Этот блок пост мы уже не раз проезжали и знали его историю. Дорого достался этот детский садик федеральным силам. Дудаев в свое время заявлял, что ему не нужны ученые, а нужны воины, поэтому мальчики должны были учиться в школе три класса, а девочки только один класс. Достаточно. А так как женщины сидят дома, то и детские сады не нужны. Вот такая нехитрая политика. Близкие к Дудаеву и правительству люди за взятки, а где и просто силой захватывали детские сады. Этот, переоборудованный под особняк, садик принадлежал бандиту Маматову Заману. Хозяин и его охрана дрались за этот садик ожесточенно и долго.
Выходим с машины размяться. Возле обочины лежал «пупс», каких делали в Советском Союзе. Пластмассовые руки-ноги на резинке, голова с обозначенными краской волосами, намалеванные синим глаза, один слегка облупился, круглые щеки, круглый лоб. Пупс смотрит на меня внимательно, будто спрашивая, что ты здесь делаешь мужик? Не зная, что ответить пнул игрушку и посмотрел по сторонам. Дома полуразрушенные от бомбежек, кое – где остались окна, на белой побелке следы от разного калибра пуль. Картина мрачная, повсюду виделась угроза, вокруг не птицы ни даже мошки, только ветер вздыхал между покинутыми домами. Молча усаживаемся по машинам.