— Ступайте же и свершите то, что должно быть свершено! — пафосно воскликнул старый маг, вздев трясущуюся ручонку. — Ради моего счастья! И… и ради будущего всего Шумера!
— Да чтоб ты сдох, старый урод, — вполголоса произнёс Креол.
— Я это слышал!
— Я знаю.
При дневном свете дубовая роща выглядит совсем не так зловеще, как ночью. Но Креол с Шамшуддином всё равно чувствуют себя как-то неуютно. Хоть учитель и сказал, что днём Гаситель Света немногим опаснее бродячей собаки, кто может поручиться, что это и в самом деле так? Ради своей драгоценной магии Халай вполне может и солгать. Жизнь учеников его совершенно не заботит.
К тому же совершенно непонятно, где искать нору этой твари. Какого она хотя бы размера? Как выглядит тот, кто в ней сидит? Учитель на эти вопросы ответил только причитаниями и бранью.
Значит, ему это тоже неизвестно.
— Брат, погляди-ка, — окликнул Креола Шамшуддин. — Как думаешь?..
— Слишком маленькая, — критически осмотрел найденную щель меж корней Креол. — Старый урод сказал, что должен быть зверь… примерно вот такой где-то.
Креол расставил руки на ширину плеч. Немного подумал и раздвинул их ещё чуть пошире. Потом вернул в прежнее положение. Потом снова раздвинул шире, никак не в силах вспомнить точно, какой размер показывал учитель.
Шамшуддин глубокомысленно кивнул, тоже расставил руки пошире и примерил получившийся размер к найденной норе.
— Не, такой сюда не влезет, — заявил он.
— А я о чём? Это вообще, по-моему, суслика нора.
— Суслика?.. А у нас тут разве водятся суслики?
— Да мне почём знать? Может, и водятся. У нас тут вообще много всякой дряни водится.
— Например?
— Например, плешивые кушиты.
— Брат, твои слова обидны.
— Да, я знаю.
Шамшуддин срубил топориком сук подлиннее и принялся ворошить траву. Толстые дубовые корни могут скрывать не одну нору. Хотя крупный зверь в таком месте, конечно, не поместится.
Логово Гасителя Света просто обязано как-то отличаться от обычных дыр в земле…
— Клянусь душой Мардука, однажды я всё-таки убью проклятого ворошителя грязи… — пробормотал Креол, спотыкаясь об очередной корень. — Пусть только закончит моё обучение — и я сразу же его прикончу…
Шамшуддин с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.
Прошло несколько часов бесплодных поисков. Креол и Шамшуддин обшарили вдоль и поперёк всю рощицу. Она оказалась совсем небольшой. Но тщетно, тщетно — никакой норы, никакого логова, никакого Гасителя Света. Жуткое ночное чудовище затаилось на славу, совсем не желая быть найденным.
Глаза учеников мага всё чаще обращаются к небесам. Закат ещё не близко, но уже и не за горами. Тени деревьев удлинились, дневная жара почти совсем спала.
Ещё немного, и начнёт смеркаться. С каждым часом оставаться здесь всё опаснее. Кто может сказать наверное, в какое время привык пробуждаться Гаситель Света? Любая минута грозит оказаться роковой. Если тварь, легко расправившаяся с магистром Гильдии, выйдет на охоту, что смогут ей противопоставить двое шестнадцатилетних мальчишек?
— Может, вернёмся? — с опаской предложил Шамшуддин. — Мы не виноваты, мы сделали всё, что могли…
— Ну уж нет, я не сдамся… — стиснул зубы Креол, шаря глазами вокруг. — Плох тот маг, что боится ночных теней…
— Брат, не говорят ли — глуп тот, кто положил голову на плаху, но трижды глуп тот, кто не убрал её вовремя? Наш учитель в высокомерии своём попал на ужин к чудовищу — его глупость. Мы с тобой, боясь гнева Гильдии, согласились выручить его из беды — наша глупость. Не будем же совершать ещё и третью глупость, дожидаясь темноты в этой обители Мрака!
— Хочешь — уходи, — огрызнулся Креол, жуя пресную лепешку. — А я остаюсь. Я найду эту маскимову нору. Или не найду. Но никто потом не скажет, что я сдался. Я никогда не сдаюсь.
— Вижу, упрямство и высокомерие наш учитель тебе уже передал… — вздохнул Шамшуддин. — Ты способный ученик, брат, но ты зря не прислушиваешься к голосу разума…
— Замолчи, надоел. Повторяю — если хочешь, можешь проваливать хоть к Нергалу в зубы.
— Отец учил меня, что трижды проклят будет тот, кто покинул товарища в опасную минуту, — снова вздохнул Шамшуддин. — Даже такого неразумного товарища, как ты, брат…
— Отец… — фыркнул Креол. — Кушитский раб…