— Все, пришли, — мы остановились у моего подъезда. — Если будешь умирать, то позвони мне и скажи, кому завещаешь свой аккаунт с видеоиграми.
— Обязательно, — заверил друга я. — Пока.
— Пока. Котяра.
Не люблю, когда меня так называют. Я развернулся, чтобы высказать Дэну что-нибудь приятное, но увидел только удаляющуюся спину. Он ведь точно знает, что я не люблю это прозвище. Так… действительно ли Денис это сказал? Точно надо отдохнуть.
Однако отдых пришлось отложить до лучших времен. Вечером того же дня зачем-то позвонили из универа и рассказали про случай на физкультуре, отчего мама опрокинула ложку валерьянки и бросилась меня спасать. Я же крепко держал оборону: на уговоры обратиться к докторам не поддавался и еще два часа уверял, что со мной все хорошо, умирать пока не собираюсь. Вот почему маман упорно не верит, что я в норме? Ей было бы приятнее услышать, что я вижу свет в конце тоннеля, где меня встречают девушки в соломенных юбках и цветочных ожерельях? Протягивающие коктейль в половинке кокоса и пароль доступа к неограниченному интернету с подпиской на все стриминговые сервисы?
Спасение явилось в лице Сережи. Хотя мама и пыталась переманить его на свою сторону, чтобы тот, видимо, помог ей меня связать и отвезти в больницу, но Сергей неожиданно принял мою сторону, мол, жизнь какого авантюриста не обходится без получения шишек? Зваться авантюристом я никогда не горел желанием, но все равно был очень благодарен Сергею за поддержку. Да и маман тоже заметно успокоилась, все-таки Сереже она доверяла. А вот мне, родному сыну, нет?
Сережу я любил. Правда, папой никогда его не называл, но обращался только по имени и на «ты». Своего биологического отца я не знал. Первые десять лет жизни меня убеждали, что он был летчиком и погиб при выполнении секретной государственной миссии. Я верил и даже частенько рисовал маленький самолетик, сражающийся с несколькими большими черными истребителями. На самом деле отец бросил маму еще до моего появления на свет, и его даже не внесли в мое свидетельство о рождении — отчество дали по дедушке. Сергея же мама встретила, когда мне едва ли исполнился год, отчего я знаю своего отчима почти всю жизнь. Да и после их с мамой свадьбы не только она получила кошачью фамилию, но и я — не отрываться же от коллектива.
Изредка, конечно, приходят в голову мысли об отце — как и где он сейчас? Но я быстро гоню прочь эти ненужные вопросы в никуда: если отцу все это время было наплевать на мою жизнь, то мне и подавно на его.
Когда после ужина я хотел было двинуть в свою комнату, Сергей сказал что-то про свою юность, и довольно похабное. Но как только я попросил его рассказать подробности, Сережа сделал удивленное лицо и пробубнил, что вообще-то его рот занят конфетой и ничего такого он сболтнуть не мог. Да, мой отчим — большой охотник до карамелек, с этим не поспоришь. Их можно найти везде: в карманах его костюмов, в тумбочке, на кухне… Однажды я обнаружил парочку в ванной, в маминой баночке с морской солью.
Который человек за день говорил, что не произносил того, что я слышал. Во всем сегодняшнем происшествии, однако, нашелся один довольно большой плюс — мне официально разрешили не ходить завтра на пары. Мама настаивала, что мне нужно остаться дома и понаблюдать за своим состоянием, и возражать этому не хотелось абсолютно. Все равно суббота, можно отоспаться. Не думаю, что Гульнара Валерьевна будет скучать, когда я не приду завтра на английский.
Правда, заснуть ночью удалось не сразу. Происходило что-то очень странное. Ладно, я же слышу не потусторонние голоса неземных духов, а вполне конкретные предложения, которые высказывали сегодня мои знакомые. Только потом они об этом забывали. Наконец на сто двадцатом розовом слоне я провалился в дрему. Сны были какими-то запутанными и рваными. Вроде бы видел Ветрова и Дюшу, потом мелькнуло лицо Вики. Затем сформировалась более четкая картинка.
Я лежал в черном гробу, заваленном белыми лилиями. Над моим телом склонилась Вика, одетая в черное платье до пола и траурную вуаль. Девушка горько рыдала и клялась в вечной любви, а мне очень хотелось успокоить ее и сказать, чтобы не печалилась и вышла замуж за Дениса. Но язык словно примерз к нёбу. В носу дико чесалось от запаха лилий. Чуть поодаль от нас стояли Дюша и Дэн, причем физрук даже на мои похороны пришел в своем оранжевом спортивном костюме. Так вот, стоящие рядышком Ветров и Андрей Иванович громко исполняли а капелла, сложив ручки перед собой и широко открывая рты. И если можно было сказать, что Дэн пел еще более или менее нормально, то Дюша-индюша явно фальшивил. А запах цветов становился просто невыносимым. Наконец я не выдержал и громко чихнул. И сам от этого проснулся. Вот дурость какая-то. Может, меня кто-то сглазил? Раньше я на сон совсем не жаловался. Более того, вчера, например, безбожно проспал.