Правда, часть обратной дороги я опять проделала на руках своего мужа. Он не спрашивал меня, нужна ли помощь, просто поднял на руки и понес, устав смотреть на то, как потихоньку кривлюсь из-за усталости. И самое забавное, что Улбах тут же поднял на руки Дайкари, пришедшую с ним.
– Твоя жена – пух, Танияр, – сказал кийрам. – Я бы мог донести свою женщину от нашего дома.
Быстро переглянувшись с кааном, мы спрятали усмешки – вожак решил, что это ответное испытание, и принял «вызов», который ему никто не бросал.
– Я бы пронес мою Ашити отсюда и до высоких гор, – легко включился в бахвальство Танияр.
– А я бы с Дайкари прошел через горы, – ответил Улбах, и каан уважительно покачал головой, не забыв польстить кийраму:
– В тебе сила племени.
– Верно, – самодовольно кивнул кийрам, и я больше не спорила с мужем. Теперь нести меня было делом чести.
А когда мы вошли в ворота, иртэгенцы застыли там, где их застал момент нашего появления, с открытыми ртами. Нет, они знали, что каан ездил к кийрамам и что разрешил охотиться на наших землях. Кто-то воспринимал эту новость как сплетню, кто-то плевался, а кто-то просто пожимал плечами. Все мы дети Белого Духа, а каан знает, что делает. В общем, однозначного мнения не было.
И вот десять чужаков вошли в самое сердце Зеленых земель. Нет, гневных выкриков не было, никто не потрясал кулаками и не посылал в спины вчерашних недругов проклятия. Было молчаливое изумление и любопытство. Люди еще не пришли к окончательному выводу, как относиться к данному визиту, а вот рассмотреть кийрамов, о которых знали все, но видели единицы, хотелось. И рассматривали.
Вот тут стоит отметить разницу между двумя народами, жившими бок о бок, но, по большому счету, в изоляции друг от друга. Если кийрамы смотрели на нас в мрачноватом молчании и взгляды их были пристальными и суровыми, то тагайни, несмотря на оторопь, не забывали кланяться каану. А вскоре начали перешептываться, и, глядя на них, я могла бы в точности воспроизвести диалог, даже не прислушиваясь. Хватало просто выражения лиц.
– Кто это?
– Кийрамы вроде.
– Да ну-у… И вправду кийрамы?
– Выходит, так.
А потом и вовсе кто-то крикнул:
– Милости Отца, каан, никак гостей ведешь?
– И тебе Его милости, – ответил Танияр. – Друзей веду.
– А чего кааншу несешь? – спросил другой иртэгенец. – Здорова ль наша Ашити?
– Здорова, – ответила я. – Милости Белого Духа тебе.
– И тебе, каанша, – склонил голову мужчина и тут же вновь обратился к Танияру: – А чего несешь жену, каан?
– Чтоб поговорить было о чем, – усмехнулся мой муж. – Не взял бы жену на руки, тебе спросить было бы не о чем.
– А-а, – протянул иртэгенец. – А я думал, может, случилось чего.
– Ничего не случилось, всё хорошо, – ответил ему Танияр и закончил расспросы кратким: – Потом говорить станем.
После этого вопросов уже не было, слова каана означали одно – он будет говорить с людьми. И вот за что я безмерно уважала любимых детей Белого Духа, так это за то, что умели ждать. Теперь, когда они знали, что их соберут на поляне и Танияр будет держать речь, уже никому не придет в голову громко возмущаться и спорить, пока не выслушают всё, что им хотят сказать. И тогда начнут задавать вопросы, но до той поры каждый займется своим делом, не терзая себя домыслами и надуманными пересудами.
Так что до подворья мы дошли хоть и под прицелом любопытных взглядов, но уже никто не кричал и не искал ответов на вопросы, полнившие головы. А на подворье нас встречали наши женщины. Выстелив дорогу от ворот до двери дома вытканными узором половиками, они склонили головы перед кааном и его гостями – им этот жест не возбранялся, а после Эчиль завела приветственную песню. И я, как хозяйка, повела гостей осматривать дом, а заодно знакомила их с нашими законами гостеприимства.
Наблюдать за кийрамами было интересно. Они впервые оказались в доме тагайни, да еще и не в простом доме, а на большом подворье. Впрочем, им бы и в сарае было на что посмотреть, потому что устройство было иным во всем, хоть и имело общую основу – стены и крышу. Хотя даже крыши у наших домов были иными, а потому вожаку и его людям было на что посмотреть.