В усыпальнице рабби есть щель: туда бросают свернутые в трубочку бумажки, на которых посетители старинного кладбища пишут свои просьбы. Причем неважно, на каком языке, — чародей поймет любого паломника и исполнит желание, если оно благочестиво. В далеком шестьдесят седьмом году Михаил Ахманов тоже оставил рабби свое прошение — чтобы прожить ему в счастливом браке до старости, не ведая измен и обмана. Все исполнилось в точности: супруги вместе вот уже сорок четыре года и от всей души рекомендуют читателям этой книги обращаться к рабби Льву.
У Владо Риши на сей счет тоже есть история. Случилось ему как-то посетить старинное кладбище, когда двое рабочих реставрировали надгробье бен Бецалеля и, развлечения ради, знакомились с желаниями паломников, разворачивая записки и читая их вслух. Большей частью люди просили здоровья, продвижения по службе, мира в семье и тому подобного. Но одна из записок гласила: «Рабби Лев, помоги мне сдать экзамен по марксизму-ленинизму!» Тут возникает сомнение, счел ли рабби эту просьбу благочестивой. Ведь коммунисты как-никак утверждали, что религия — опиум для народа, на что рабби вполне мог и обидеться.
Что же касается легенды о Големе, то она проникла в общественное сознание и закрепилась там тем же путем, что и Дракула с чудовищем Франкенштейна. Популярностью оба этих персонажа обязаны в первую очередь написанным в XIX веке знаменитым романам Брэма Стокера и Мэри Шелли, а затем и многочисленным фильмам, в которых данные сюжеты эксплуатируются до сих пор. То же самое произошло и с Големом. В начале XX века Густав Майринк написал роман «Голем», и уже в 1914 году был снят первый фильм на эту тему. Таким образом, Чехия обогатила мировую фантастику как минимум двумя знаковыми понятиями: создала Голема и роботов (о них речь впереди). А возможно, вклад Чехии еще больше, поскольку сам рабби бен Бецалель фигурирует во множестве сочинений этого жанра, включая и роман братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу».
Глава 15
Великий и могучий чешский язык
Есть такое понятие — носитель языка, то есть индивидуум, для которого данный язык является родным, понятным во всех нюансах и диалектах. Носитель верно воспринимает идиомы и выражения, относящиеся к различным жаргонам и сленгам, он даже способен сопоставить, основываясь на созвучии, неизвестные ранее слова с чем-то уже знакомым и в какой-то степени догадаться об их значении (за исключением специальных и научных терминов). Разумеется, далеко не все носители языка — люди начитанные и обладающие большим словарным запасом. Тут главное другое: поскольку человек вырос в ауре родного языка, то воспринимает не только его звуки, но и сопровождающие речь жесты, мимику, тональность. Лишь носитель того или иного языка (возьмем для примера наш родной русский) хорошо знает бытующие в речи пословицы и «крылатые выражения», способен понимать национальный юмор: так, он легко сообразит, что фраза «Бороться и искать, найти и перепрятать» была произведена от известного девиза «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Лишь носителю русского языка ясно без комментариев, кто такие Петька и Анка-пулеметчица, что такое «армянское радио» и каким местом едят «березовую кашу». И, разумеется, лишь такому носителю понятны эвфемизмы типа «блин» и «ёж твою мать».
Очень редки случаи, когда некая персона является носителем двух языков: это, как правило, свидетельствует о врожденном лингвистическом даре или особых жизненных обстоятельствах, позволивших узнать оба языка как родные. Психологи считают, что родным становится тот язык, на котором ребенок активно общается с окружающими с самого раннего детства — можно сказать, язык игр со сверстниками. Тогда же закладываются и особенности произношения, которые в дальнейшем очень трудно изменить (вспомним, как мучался со своей ученицей главный герой произведения Бернарда Шоу «Пигмалион»).
К чему этот экскурс в лингвистику? Да просто мы хотим плавно подвести читателя к другому понятию — «родственный язык». Как известно, все славянские языки, несмотря на то, что они подразделяются на три ветви (восточные, западные и южные) восходят к единому древнему праславянскому языку, и потому в них немало одинаковых или почти одинаковых слов. Но вот беда: иной раз похожие внешне слова имеют совершенно разный смысл! Недаром лингвисты называют их «ложными друзьями переводчика». Ни один славянский язык не воспринимается русским человеком как абсолютно чуждый — мы акцентируем внимание на знакомых словах и в результате часто обманываемся. Причем смысловые отличия могут быть как на уровне нюансов, так и весьма существенными: иной раз какое-либо слово родственного языка воспринимается русским человеком как оскорбление, почти нецензурщина. Обратимся к примерам. Так, принятое в Чехии, Словакии и Польше вежливое обращение «пан» в русском языке носит насмешливый оттенок; в нашем понимании пан — это непомерно важный господин, любитель «надувать щеки». А теперь возьмем слово «позор», которое означает в русском языке негативное отношение к деянию гнусному, мерзкому, нечестивому. Однако на чешском «позор» — это «внимание», и такую надпись, да еще с восклицательным знаком, можно сплошь и рядом увидеть в чешских городах. «Внимание! По газону не ходить!», «Внимание! Ведутся строительные работы!», «Внимание! Крутой поворот!» Словом, всюду сплошной позор (конечно, для нарушителей правил).