Два русских дворянина поклонились государю каждый своим обычаем.
Царь посмотрел на них весёлым оком и произнёс:
– Аз есмь грешен, Господи. В праздник твой тружусь. Но не ты ли сказал: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу попадёт в яму, не возьмёт её и не вытащит? Сколь же лучше человек овцы! Сказывай, сын боярский Галактион Трофимов, сын Данилов – что натворил на Москве?
Галактион упал на колени:
– Смилуйся, государь-батюшка, перед Богом грешен, перед тобой виноват.
– Это я знаю, сын боярский, – сказал Алексей Михайлович, – встань с колен и сказывай, как человека убил до смерти.
Галактион встал. Царь посмотрел на право, к нему с поклоном подошёл дьяк с бумагами.
– Кого убил сей сын боярский?
Дьяк заглянул в бумаги:
– Сержанта рейтаров Томаса Фалька.
Лесли сделал некое движение бровями, царь это заметил.
– Ты считаешь, Аврам Ильич, – сказал он, – что Томасам не везёт на земле русской?
– Видимо так, государь.
– Значить, генерал из пистоля стреляет, а его солдат саблей машет. Ай-я-яй. Так как всё получилось с Фальком, Галактион.
– Случайно, царь-батюшка. Шёл этим летом я по Бронной слободе, государь, по своим делам и никого не трогал.
– Не в сторону ли Палачей ты направлялся, юноша.
Самому-то царю шёл в ту пору двадцать пятый год.
– В эту сторону, государь.
– Значить дорогу к палачам знаешь? Но, ты не переживай Галактион, надо будет мы палача сами к тебе вызовем.
Царь потешался на своём троне, и от его шуток становилось не по себе Галактиону.
– Так продолжай, Галактион, я слушаю.
– Тут из кабака на меня вышел немчин и стал что-то говорить и махать руками. Я, государь, немецкую речь не знаю.
– Вот это плохо, Галактион. И читать-писать ты не умеешь и языки не знаешь.
– Я татарский язык знаю, государь.
Царь внимательно посмотрел на сына боярского.
– Наверное, у вас в Мценске важней знать татарский, чем польский или немецкий язык.
– Это так, государь.
– Хорошо, продолжай.
– Я ему сказал: «отстань». А он всё одно лез, кричал что-то и руками махал. Пьяный. Шёл, шатался, улицы ему мало было. Я толкнул его, он и упал головой в крапиву.
– Врёшь ты, Галактион, – грустно сказал царь, – помазаннику божьему врёшь.
– Ей богу, толкнул.
– Да-да, кулаком в левую скулу.
– Царь-батюшка…
Царь посмотрел на дьяка:
– Читай, Василий Игнатьевич.
Дьяк достал другую грамоту:
– Вдова стрельца Томилы Сёмина сказывала, что поранее вечерни, она копалась в огороде, когда услышала немецкую ругань. И видела сквозь частокол, как один человек ударил другого в лицо, и тот другой упал и головой сломал кол у её частокола, а кто были те люди, то она не ведает.
Царь строго посмотрел на Галактиона:
– Разве так можно с сержантами иноземными поступать? Я же рейтар как детей малых пестую. Война с ляхами идёт. Рейтары – цвет моего войска. Против их гусар наши рейтары самое то! А ты их головами колья частокола ломаешь. Нанёс урон вдове стрелецкой, да и мне, грешному, тоже.
– Случайно получилось, государь.
Галактион повинно опустил голову.
– И дальше как было? – спросил царь.
– Я думал, что он отстал, а слышу, он нагоняет. Оглянулся, немчин тот бежит руками машет, шпагой трясёт и ругается. Я свою саблю вынул, выставил её перед собой плашмя и кричу ему, де и у нас есть, чем потресть. А он на саблю мою и напоролся. Случайно получилось, государь.
Алексей Михайлович посмотрел на дьяка. Тот кивнул:
– На два пальца ниже сердца остриё вошло, прямо под рёбра.
– Плох тот рейтар, – сказал Лесли, – если сабля отбить не мочь и кулак тоже. Пусть даже и пьян.
– Есть в твоих словах правда, генерал. Только убийство, оно и есть убийство.
– Богу грешен, тебе виноват, государь, – сказал Галактион. – Я же не на Дон подался, а к тебе с повинной пришёл.
– Ушёл бы на Дон с тебя другой спрос бы был, – сказал царь.
С лавки поднялся князь Иван Хованский.
– Этот молодец первый на стену Смоленска поднялся. Его по-хорошему наградить надо.
– Так в тот приступ Смоленска не взяли, Иван Андреевич. Но то не его вина.
– Вина не его, – согласился Хованский, – а только и немец тот: точно ли сержант, и точно ли Фальк?
– Есть бумаги, какие на Фалька? – спросил царь у дьяка.
– Нет, государь, с его слов писано.
– Вот то-то и оно, – сказал Хованский. – Мало ли бродяг к нам в Россию с немецкой земли приходят? А мы им верим, этим проходимцам. Конечно, немец немцу рознь. Вот старший полковник Аврам Ильич и бумаг никаких не надо. Птицу видно по полёту.
– Я иметь бумаги. И от поляк и от швед. И вы, князь, меня в деле видеть.
– Твоя правда, Аврам Ильич, в деле я тебя видел. И солдата этого тоже. Хороший солдат, награды достоин, государь.
– Поэтому и любят тебя в полках, Иван Андреевич, – сказал Алексей Михайлович, – что за каждого солдата, за каждого стрельца горой стоишь. Угроза для России идёт не от татар, а от шведов и ляхов. Какое у них войско, такое и нам надо.
– Татары поляков били и не раз, – сказал Хованский.
– Били, – согласился Алексей Михайлович. – Да татары нищие пастухи, а нищему собраться, только подпоясаться. За дворянским ополчением, какой огромный обоз ползёт. И за стрельцами твоими, Иван Андреевич, не менее. А у солдат иноземного строя всё в мешке за спиной. Подвижность войска – вот главная сила.
– Содержать дорого их, государь, – покачал головой Хованский.
– Об этом думать будем, Иван Андреевич, – сказал Алексей Михайлович и посмотрел на Галактиона.
– И как тебя судить, молодец? По совести или по закону? По закону-то тебе голову срубить надо. Нельзя просто так, безнаказанно людей убивать до смерти. Это в Европе тамошние дворяне шпагами друг в друга тычать, обычай, мол, у них такой, хотя короли их это запрещают. А по справедливости, не ты на него напал, а он на тебя, что вдова стрелецкая и подтверждает. Так что с тобой делать? И солдат ты хороший.
– Твоя воля, государь.
– Нужны мне рейтары немецкие, Галактион. По их образцу и подобию мы русских рейтар обучим такому же строю. И нельзя человека просто так убивать, грех это. Ну, да ладно, не буду Святки, кровью мазать. Награжу я тебя, молодец. Твоей головой я тебя награжу. Приказываю тебе, Галактион, служить в том же полку, в той же роте у генерала Лесли и кормовые деньги тебе те же давать. В полк отбыть тебе немедленно. А тебе, Аврам Ильич, велю: если проступок какой за этим солдатом будет или со службы сбежит, то припомнить ему и этот грех и повесить без жалости.
Лесли согнулся в поклоне и помахал перед собой шляпой.
– Будет исполнено, ваше величество.
12.01.2021 г.